- Юля! – Алексей испугался, мои руки в крови выглядели жутко. Пустяковые царапины, которые уже подсыхали. Но кровью испачкала и лицо. И одежду. Игра в войну оказалась очень реальной. Слишком настоящей. Я смотрела Игорю в глаза. Присниться ли мнре он в эту ночь? – Юля..
Мне мыли руки, умывали лицо, я оставалась безучастна. Я не обезумела. Я жалела себя. Бедная, несчастная, Юленька, ты все еще жива, когда остальные мрут как мухи. Ты научилась убивать, ты испачкалась в крови, оставаясь чистенькой. Я презирала себя. В этот миг. Алексей попытался меня обнять, но я оттолкнула его. Представление затянулось:
- Оставь. Игоря пускай похоронят как князя. И жену его после рядом. Так будет правильно. Что с мастерами?
- Послали еще с вечера.
- Я призываю лес. Подготовьте людей. Всех.
- Юля..
- Я все сказала. Ступай, Леш. – Я погладила его по руке. Он замялся, боролся с желанием снова обнять. Я ждала.
- Я потом зайду?
- Заходи.
Полог шатра прошелестел вместо «пока». А я все также стояла и смотрела вслед Алексею. Молодой, почти смазливый, сексуальный. И настолько мне безразличный. Дошло бы все до истребления волков, если бы я сбежала тогда с ним? И что было бы с лесом? Пустые «авось». Разболелась голова. Костяшки кулаков начали саднить. Люблю творить глупости. Лишь убивать не понравилось. Вот так, казнить – не хочу. Не хочу. Но придется. Царь, меня ждал сам царь. И, черт подери, мне предстояло еще спасать мужа. С которым что дальше будет – лишь бы не хуже. Не гарем же мне открывать. Мирая. Я назвала себя Мирая. Сознательно. Я покупала преданность Мирака. Как одна из тех гадин, что предали Владислава. Чем же я лучше них? Чем? Тем, что шансов выжить у меня больше? Может, тем, что я сильна? Или у меня более праведные причины? А что я знаю об их причинах? Что я вообще знаю?!
Этой ночью я уснула под утро. Когда совесть не спит, спать не получается. Не то настроение. Жаль, меня отмыли от крови. Это выглядело так драматично. Вся в крови, в мыле, с пеной у рта, звать за собой, в бой, на смерть, на месть. О это было бы так красиво и эпично! Как вкнигах! Как в чертовых романах, где ни слова о том, как же больно. Больно. Потому что я.. я думала. Я знала, что во всем этом виновата только я.
Глава 7
Глава 7
По дороге подлости нельзя сделать только один шаг.
Петр Тодоровский
- Ты простишь меня?
- Поверишь, если скажу никогда?
- Ты простишь меня?
- А, если скажу, что прощу? Поверишь?
Мирак замолчал.
- Я люблю тебя. Действительно люблю. Не из-за того, что ты ведима. Не потому, что предназначенная. Понимаешь?
- Но не верю. И не доверяю. И не могу я быть с тобой. Выбрать тебя – предать Владислава. Предать Влада – предать себя.
- Но он тебя не любит!
- Знаю. Может быть. Не знаю.
- А, если он сам откажется от тебя? – Мир задал тот вопрос, от которого даже во сне я сбегала. А теперь слышу, слушаю. Не убежать. Все равно, рано или поздно, но в глаза посмотрю и буду знать ответ.
- Это будет его выбор. Не мой. – Ответила и ему, и себе. Мирак понял, вне зависимости от того, что у Владислава ко мне, я не предам. Не оставлю. Не уйду. Может, это глупость, никому не нужная жертвенность. Но какой у меня выбор? Между «любить» и «любима»? Любить получилось. Любимой быть не умею. Не могу. И по прежнему не верю Мираку. Ни в его чувства, ни в его мотивы, ни в его методы получать, добиваться желаемого. Забота смешанная с обманом. Тошнотворный напиток. Таким не напьешься. Таким подавишься. Такой отравит и убьет. Что-то хорошее. Ведь, никогда бы раньше не была жестока с тем, кто любит меня. Жалела бы. Мира жалеть не могу. В иллюзии перешла ту степень, где любовь стала оковами, кандалами, бременем. Превращая меня в ту самую сволочь, которая пользуется, берет, презирает, смеется. В ту самую, что уходит без пока, возвращается под утро, а на все тревоги ждущего отмахивается, разве это важно. Когда переживаешь не ты?
- Кикиморы и лешие готовы выступать. Волки будут все к ночи. Русалок и мавок я не призывал.