- Мирак, я иду, ма кат, ма мор, ма эргос..
Мой палач, мой спаситель, мой предназначенный, моя душа.
И я нырнула в сам камень, пронизывая космос, небо, отбрасывая лучи палящего солнца и стон матери. Я не летала, а будто шла, где шаги были от звезды к звезде, где границы мира омывались тишиной и зовом. Там, за чертой, жил некто, кто жил и в этом мире, существующий между мирами. Ведимий, как и я. Ма эргос, ма варг. Да, все верно, варг – враг. Иногда, слова вовсе не несут перемен и отличий, они одинаковы, пока одинакова их суть.
Глава 9
Глава 9
Слежу со жгучим интересом
За многолетним давним боем.
Во мне воюют ангел с бесом,
А я сочувствую обоим.
Игорь Губерман
Два вопроса как два указателя, направо пойдешь – коня потеряешь, налево – жизнь. И мне бы следовало идти прямо. Но где я, где разумные решения. Это только я себя умной считаю. А решения как один другого глупее.
Как бы поступил любой другой на моем месте? Правильно. Когда влюбляешься, а на тебе берут и женятся, что делает любой разумный, умный, логичный, который не я? Радуется. Но нет, мне надо сбежать. Это же все по необходимости, а нам подавай любовь! Есть секс, тебя хотят, а нам маловато будет! Пытаясь сбежать от навязанного ученичества, а, после брака, когда тебя похитители, когда все решилось как-то само собой, и вот ты уже в лесу, тебя любят, хотят, или, по крайней мере, насильно не женятся на тебя. И очень привлекательный некто этот, который не женится. Сиди и радуйся. Нет, теперь мне надо обратно. Потому что не муж. Мне теперь надо быть порядочной. А жить с кем-то кто тебя любит это как-то некрасиво. И этот, который любит посылается в лес (в прямом смысле этого слова), а я решаю стать героем, спасителем, бизнес вумен (то есть чудо женщиной) в одном флаконе. И уже спешу, подставляя шею того, кто любит, чтобы спасти того, кто не любит. А дальше еще веселее: когда шея этого подставленного на грани того, чтобы быть оторванной, мне уже и его надо спасти. Что со мной не так? Жаль, тут психоаналитиков нет. Тут вся терапия сводится к одному: казнить. И ты больше не мучаешься, и других не мучаешь.
Ползать по Мираку, я больше не ползала. Он спал. Иссушенный, не физически, ментально. Но живой. Не в коме, не в летаргическом сне, ничего, из-за чего можно было бы истерить и посыпать голову пеплом. Но меня мучила совесть. Все верно, когда некого мучить, я обращаю внимание на себя.
А я сидела прямо на земле, прямо у его ног, на коврике, как та самая верная и преданная собака. И ненавидела себя, свои чувства, решения, всю себя от кончиков волос до ногтей на пальцах ног.
Что со мной не так? Что это? Стокгольмский синдром? Комплекс спасителя? Вкупе с комплексом колобка? Или в прошлой жизни я была кошкой, иначе откуда эта бессмысленная жажда сбежать, чтобы вернуться? И обязательно супер-кошкой. Или кошкой на службе в каком-то мире. Где кошки пожарники, полицейские и прочий самоотверженный народ. Да, в моем понимании все эти профессии должны были быть заняты исключительно идеалистами. Мой рассудок отторгал суровую правду жизни. То есть каждый делает, что умеет или как повезет, лишь бы за это кто-то платил.
Мирак застонал. Сны его не были ласковыми и безобидными. Но ту дрянь, которой я его заразила я уничтожила. Точнее, она уничтожилась сама. Выжглась тем ярким светом, который куда-то меня волок. И попытался вновь. А существовании некоей силы, которая идет наравне с землей – сомневаться не приходилось. Сопоставив все, что знала и предполагала, пришла к выводу, что речь идет о солнце. Свете, энергии то ли светила рядом, то ли где-то в окрестностях. И это светило не желало добра самой матушке. Или это ее враг, или недоброжелатель. Но противостояние было на лицо. Тем более почему-то светлых называли светлыми. И почему-то именно солнечный свет уничтожал всех беженцев из других миров. Кроме нас с Мираком.
Третья сила так и оставалась неизвестной. В лицо я это существо не видела и не смогла, как ни пыталась. Очередное сражение притянуло две высшие силы и нам оставалось лишь отступить. Свет выжигал и меня и моего недруга. Но, если меня свет не убивал, что удивительно, или наоборот неудивительно – все-таки солнце меня не убивало. То недоброжелателю, который спеленал Мирака как гусеничку в кокон или, скорее, как паук муху в паутину, пришлось невесело. Паутина растаяла как сахарная вата от тепла и воздуха. Получив свободу в гонких мирах Мирак получил и возможность вернуться к своему телу. Проблема была только в недостатке сил. Физических. И как я не старалась покормить его вновь своей кровью – его тело ее начало отторгать. Его в буквальном смысле рвало всем, что я в него пыталась залить. От настойки драконьего цветка до той самой крови, моей которая. Устав менять постель, вымывать и вылизывать Мирака, я смирилась с тем, что ничего не поделаешь – надо ждать. Кормить с ложечки супчиками на курином бульоне и охранять, чтобы кто-то по старой памяти его не укокошил.