- Юля, знаешь.. Я пока за провизией. Скоро вернусь.
- Ага. И постарайся принести провизию. Без пауков. Хорошо?
А сама села и задумалась над наиболее важными сейчас для меня вещами. Почему у Мирака нет растительности везде, где полагается на теле. Ну, ноги там, грудь, остальное? И второе, а не сделать ли мне сейчас ноги, впереди Мирака. Бес с этой едой. Когда выбор стоит ехать одной, или в компании зубастого паука.
Еще мелькнула мысль о стратегии пребывания на поклоне царю. Но то показалось не таким важным. Или не столь срочным. Самое срочное это паук. Слюни то, как я слышала, это от повышенного аппетита. А смотрел он – на меня.
Разум возобладал. Над чем – не понятно. То ли над инстинктом выживания. То ли над страхом. И вспомнила, что догнать меня дело лишних десяти-двадцати минут. Смысла дергаться нет. Значит, будем храбрыми. Посмотрим своему страху в лицо, то есть морду, то есть в глаза и очень сильно попросим не кусаться.
И вообще. Хватит глупостей. Я же решила быть взрослой. И не надо мне напоминать о дате в паспорте. С каких пор зрелость связана с этой самой датой? Я взрослела как-то неправильно. В детстве я была очень серьезным ответственным ребенком. Дурь в голову мне ударила где-то ближе к тридцати. Почему я называю это дурью – потому, что именно в этом возрасте, я захотела той самой любви, о которой все пишут, говорят, но я, увы, пока не видела. Кто-то бы назвал этот период моей жизни «не нагулялась». Я же называла его книжно-возвышенно. Поиском своей половинки. На пробу шли красивые половинки, одна чужая (но дальше поцелуев дело не зашло), страшные, умные, глупые, успешные и неудачники. И все как-то не могла я присобачить ни одну половинку к себе. Стоило только решить, что вот это оно. Оно смотрело мне печально в глаза и начинало проникновенную речь о том, что оно все еще любит свою бывшую, что мы не совместимы, что он думал, что это любовь, но это не любовь. И так далее, и тому подобное.
К тридцати пяти все прошло. Но кому что докажешь. И иногда дурь вспоминалась. И вот, наверное, поэтому я сейчас и металась между долгом и Мираком, поддавая все свои чувства и ощущения остракизму и пересмотру под самыми разными углами. Я не доверяла себе. Может, мне стоило бы упростить взгляд на жизнь и свести все к тому, что любовь, если и одна, то имя ей, например, моряки. А имена уж разные. Но мне как последнему пропащему идеалисту двух миров хотелось верить, что любовь все-таки одна единственная. Что разлюбить это для влюбленности, похоти, увлечения. А любить – это раз и навсегда. А, если сомневаешься в своих чувствах, кого выбирать? Конечно, долг. То, что правильно. Стоило бы еще рассмотреть вариант, где Влад мне говорит «детка, секс это хорошо, но так мне на тебя слегка все равно». Но об этом думать не хотелось. Я не знала как я смогу это принять. Как жить с человеком до конца своих дней и быть ему чем-то вроде еды. Вещи, которую можно легко заменить кем-то или чем-то другим. И еще один вариант, где Владислав мертв. Или не смогу вытащить. Лечь как Квазимодо у могилы Эсмеральды и умереть? Способна ли я на такую жертву? Не дрогну ли в последний момент? И почему я рассматриваю этот вариант, если мечусь между хочу – не могу, могу – не надо?
- У тебя такое лицо задумчивое, будто смерти кому-то желаешь.
- Желаю. Себе. – Я улыбнулась кривенько, гаденько. Мирак посмотрел с удивлением, пытаясь отгадать, в чем шутка и когда надо смеяться. – Не обращай внимания. У меня приступ самоанализа.
- Давай перекусим и в дорогу.
- А паук? Он..
Оно высунуло два рожка-глазка и зашевелилось за пазухой Мирака. Боже, он разместил его у себя под одеждой! Маньяк! Самоубийца!
- Он хороший.
- Ага и неядовитый. – Скептицизм никто не прятал. Как и надежду, что мне сейчас скажут, что зубы это исключительно для имиджа.
- Немного. Не смертельно. Лихорадка и бред, если укусит разок. Но нам с тобой это не грозит. Ментальный дар, забыла? А еще твоя эмпатия, что тебе стоит ему внушить симпатию к себе?
Ничего, но я предпочитала симпатию естественную. Вот такая я странная. И в голову этому лезть как-то не хотелось. Будто в пещеру забраться паучью. Вдруг там паутина, много-много пауков и все кусаются?
- Так почему ты такой гладенький? – Если он думал, что я забыла вопрос, то зря. Меня пауками не отвлечь. Даже ядовитыми. А лихо, пережила кикимор, мавок, оборотней, переживу и это. Надеюсь.
- Ну, ты, и вопросы задаешь. Это тебе так важно?
- Почему?
Пожал плечами, впиваясь зубами в огромный окорок. Мне досталась куриная голень. Решила тоже не отставать в поглощении килокалорий и углеводов с жирами. А что, я, между прочим, уже давно не 120-85-115. Можно раз в год и курицу слопать. Жаль, секс-фитнесса сейчас нет, но и галопом по Европе тоже сойдет.