- Кто ты?
- Дитя богов. Как и ты. – Мара, смеется в лицо. Как же ты стала, милая, разговорчива. И где же твои очи к долу, сгорбленная спина, где твое, милая, смирение?
- Молчи, Мар-р-ра. Молчи. – Его голос раздавался везде и внутри меня, это не ментальная связь, я чувствовала каждое слово его кожей, сердцем, нутром. – Я – дитя тьмы, дитя леса, земли и этого мира. Как и ты. Как и она.
Это он к кому из нас? Обеим? То, что это он, а не она или оно я сделала вывод из голоса.
Он рассмеялся, глубоким, грудным смехом. И все также внутри, вибрацией.
- Она забавная. – Обращался он не к Маре, а куда вдаль. Сам с собой разговаривает, что ли? И уже мне, - Хорошо, что я тебя не убил.
Все-таки он. Имеет ли это значение? Я пожала плечами.
- Что ты хочешь от меня, друг мой черно-смоляной? - Кто же еще, как не он. И каким тут боком Мара? К этим посиделкам не хватало только коньяка и царя.
- К делу, да, веда?
- Что за веда? Мара и ты называете меня ведой.
- Мой язык другой. Ведимия - для тебя. Для меня – веда. Мне нужна свобода.
Я молчала, ждала продолжения. И оно последовало. Заговорила Мара:
- Вий. Муж мой. Мы последние из рода. Сестры мои мертвы. Светлый их убил. И нас бы убил, но мы преклонили колени. Назвал нас слугами, а стали рабами.
- Павел?
- Хорс, Дажьбог, Сварог, Сварожич, огонь, солнце, брат Яровита, Яремии, Павел? Паулус, младший, потому что..
Что-то заскрипело, закричало, ударилось, упало.
- Уходи, уходим. Приди к нам, там, где была. – Все, что услышала, перед тем как как меня пронзила острая как сама боль стрела света.
- Княгиня, с вами все в порядке? – Надо мной склонилась Мариша, взволнованно захлебываясь словами, тряся меня за плечи.
- Мариша, помилуй, душу вытрясешь, - я взмахнула рукой, - ступай, я сплю. Это был сон.
Зачем служанка меня разбудила? Неужели, я говорила во сне? Казалось что я сплю давно. Но, судя по всему, Мариша не успела уйти. Я выбралась из кровати, укуталась в шелковый халат и босиком мерила покои от угла к углу. В то, что услышала от деревянных, верить не хотелось. Павел начал нравится, начала доверять. А Мара что? Глаза прятала, кожа - древо, муж ли – чуть не убил. И где-то там Мирак, где-то Влад, и не без их участия. Павел ли виновен, или их интриги?
Рванула пояс халата. Надоело. Пришло время раскрыть карты. И, была ни была. Что мне дало ожидание? Потеряла время. Бесценное время. Побоялась. Что пропаду вслед за Миром. Трусиха, чертова трусиха.
Накинув на рубашку серо-зеленый сарафан, босая, так и побежала, по дороге заплетая волосы в косу. Чтобы не мешались. Отросло мое когда-то каре прилично. В детстве мечтала о таких косах, вот мечта и сбылась. С опозданием почти на тридцать «с хвостиком» лет.
Усыпить охрану не понадобилось. Те спали сами по себе. И хорошо. Привычная дорога, вот и стена. Опустилась на колени и взмолилась к земле. Что я без нее, если не сирота? Слабое, беспомощное дитя. Отпустив чувства, эргос, закрыв ментальность стенами огня и железа, а я все еще не научилась обходиться без визуализации, прошла, проскользнула за стену, вперед. Смола отступала, привечая как доброго друга. Разве что не кланялась. Где же ты? Где?
- Ох, и нетерпелива ты, княгиня моя, дождалась бы праздника урожая.
- Павел? Или, вернее, Свет?
- Пойдем, - рука царя скользнула по спине и подтолкнула вперед. Я не сопротивлялась. Там, за стеной, застонал Вий. Мара вскричала раненной чайкой, а Павел вел меня мимо дворца, мимо сада, босую, внезапно продрогшую, и очень злую. Ни умирать, ни сдаваться я не собиралась. А выяснить, кто мне враг и кто друг стало вопросом не только жизни и смерти, но и принципа. Надоело, как же мне надоело быть слепым беспомощным котенком, тыкаться носом в тупики, не понимать, принюхиваться и опасаться. К мраку осторожность! Во тьму выжидание! Пришло священное время, время ломать дрова!
- Стой, светлый. Хватит. Куда идем?
- Что, волчица, зубы показываешь?
- У меня и когти есть. Я босая, если не заметил. Шагу не сделаю, куда ведешь, говори.
В ноги было холодно, камни царапали кожу. Страх потеряла, наглость проснулась, то ли воин я, то ли бешенством заразилась. Надоело, надоели, надоел. В чашу терпения не поместилась еще одна капля усталости.
Светлый ухватил под локоть до боли и синяка, сжал так, что я зашипела. Но вырываться не стала. А ухватилась за него сама. Вцепилась ногтями в кожу, полосуя ту до крови. Мы смотрели друг другу в глаза и скалились словно два зверя. А потом царь рассмеялся. Внезапно. И также же внезапно смех прервался.
- Иди, или понесу.
- Неси. – Губы скривила в циничной ухмылке. Ударит, или нет? Выводить из себя мое второе призвание. И, наконец-то, я увижу его истинное лицо.