Павел был идеальным. И меня накрыло умиротворение, а мысль повторялась эхом: а что, если поверить ему? И..
И я вновь проснулась. И вновь умывалась холодной водой, чертыхалась и злилась уже на себя. Сон снова не принес желанного отдыха. Лишь все более усложняя в итак не простой моей жизни.
Глава 24
Глава 24
В девяноста девяти случаях женщины ведут себя как дуры,
но на сотый оказываются хитрее мужчин.
Агата Кристи
Сны повторялись с завидным упорством и полным отсутствием новых вариаций. И в каждом из них я была и выбирала Павла, Владислав умирал, а Мирак оказывался не нужным и далеким. Я начала бояться своих снов, себя и даже ночей. Кофе в обычном земном виде тут отсутствовало, а смерть темного – именно с нее и началось все. Может это и было совпадением, но на нервах я готова была обвинить и дверную ручку за то что со мной происходило. Сон больше не приносил отдыха, а я все больше превращалась в дерганную истеричку, которая шарахалась от своей тени. Слуги за мной следовали по пятам, но никто не навязывал своего внимания. На пятую ночь мне спать не дали, так как сутра ожидался праздник урожая, тот самый, к которому я должна была явится в белоснежных одеждах и отправиться на клятву в храм истины. Само празднование я толком и не заметила. Много людей, толпа что-то кричала, меня шатало и мутило, перед выходом к людям меня напоили под завязку каким-то отваром из трав, так, что от каждого шага во мне в прямом смысле булькала жидкость. Клятва княжеская была в разы проще, чем те же брачные клятвы, фантазией тут никто не блистал, впечатлять никого не надо было. Клянешься? Клянусь. Верна? Верна. Поклон и ушла. У входа в храм бросили с Хорсом пару горстей монет, услужливо поднесенных кем-то из придворных. Люди кричали, шумели, меня дальше мутило, а лица сливались в единый поток.
- Задержись, - когда я уже собиралась сбежать в свои покои. Я застыла и обернулась в Хорсу, глядя на которого, если что и можно было угадать, то только то, что он светлый.
Усталость меня съедала ржавчиной. Пришлось без разрешения и соизволения сесть в кресло, что оказалось не так далеко, слава тьме и земле.
- Хорс, Свет, я неважно себя чувствую, и хотела бы поспать.
- Устала?
Глупый вопрос. Уж кто, а он должен знать, что мне сутки спать никто не давал, вылизывая вдоль и поперек с примерками, хитроумным плетением кос и вымачиванием то ног, то рук во всевозможных настоях. О моих дурных снах никто знать не должен был. Во сне я не хожу, не разговариваю, а подружек тут не завела. Вспомнила о Маре, но как-то вскользь, будто и была, но так давно, и не важно это. Поспать бы – все, о чем могла думать. Отдохнуть. Немного.
- Устала, с твоего разрешения, - я попыталась подняться. Но меня остановили. Приблизившись вплотную к креслу, мужчина перекрыл мне все пространство. Встану – в прямом смысле слова лягу на него, впечатаюсь, это даже не объятия, это секс в одежде. Вздрогнула. – Свет?
Мне протянули руку. И что теперь делать? Уставилась на мужскую ладонь и.. А какой выбор? Вложила свою ладонь в его. Меня рывком подняли, не отступив. Задней мыслью подумала, что это должно быть приятно. Не красивый, но привлекательный. Харизматичный. Его голос и запах наверняка действовал на многих подобно сладкому дурману. Его вторая рука приобняла, а глаза светились, искрились желтым. А у него зеленые глаза. И эти искорки так напоминают блики солнца, что играют где-то в морской пучине. Да, прыгнуть и окунуться с головой такой соблазн. Устоять не возможно. Я положила руку ему на плечо, и уставилась на нее. Будто и я не я, и все это не про меня. Его дыхание щекотало ухо: