- Мирак?
- Да.
- Спасибо.
- Со мной тоже расплатишься?
- Обязательно. – Но улыбнулась. Почувствовал? Должен. Но молчит. И хорошо. Пока я еще не готова с ним говорить. Пока не могу. Сейчас мне не Мирак враг, сейчас враги остались в шатре. И опять надо ждать.
***Если вам нравится книга, прошу рассказать о ней своим друзьям, не забывать читать проды, добавить ее в библиотеку и оставить одну малюсенькую, но очень красивую звездочку :) А еще я очень люблю ваши комментарии) Автор тщеславен, а понимание важности труда в этих вот самых проявлениях.)
Глава 3
Глава 3
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Владимир Высоцкий
Пустив коня вскачь, позволила себе невиданную роскошь: не думать. И то ли конь нес меня, то ли мои чувства понеслись впереди. Гнев накрывал с головой, а ненависть не давала дышать. Причудливы повороты судьбы. Прожить четыре десятка, чтобы начать жить и чувствовать лишь теперь, когда половина жизни прожита.
Загнав и себя и лошадь до полубезумного состояния, остановилась только, когда поняла, крепость Волков. Здесь и снова. И где же еще мне быть? Только этот дом и знала. Только этот дом и не обманул меня. Привязав Зевса, сама отправилась к замку. разлеглась прямо во дворе. Трава буйствовала вовсю. Мне нужны люди, чтобы выкорчевать сорняки, чтобы отстроить дома. Люди, или.. рассмеялась. Не получу людей, сама нелюдей приведу.
- Откажешь мне? – О том, что меня не покинули уверена была. И прислушиваться не надо.
- Не откажу. Не помешаю. Если хочешь – помогу.
- Не хочу. Пока. – Из чистого упрямства. Ведь и его нож у меня в спине торчал, не давая забыть как жила почти год. Во сне.
- Прости, мия..
- Молчи. Землей заклинаю, молчи, Мирак.
- Не могу.
Зубы сцепила. Кулаки сжала. Я готова сорваться. Стою на краю, будто утеса, и вижу внизу облака. И хочется сделать шаг вперед. И проверить. Умею ли я летать?
- Готовь зверя. – Есть у гнева и такое свойство. Превращать из хорошего человека в нечто огрубевшее, злое, мстительное. Столь мстительное, что может и само пойти по трупам. Не разбирая где виноват, где праведник. – И оставь извинения. На потом.
Откинув Мира на такое расстояние, откуда и ему добираться до меня часы надо. В лучшей его форме. А сейчас он слаб. Еще слаб. Безумец, о чем только думал, когда силы вливал в такую иллюзию? Что жить так и будем? До старости? Мнил себя не полубогом, а всем сущим? Я считала башни, считала погибших, считала и молилась. Не крепость теперь это, братская могила. И так захотелось зарыться руками в землю, стать на четвереньки и рычать. Не выть. Не плакать. А рычать. Зверем.
Все слабость. Все человечность. Мешают. Злее надо быть. Еще злее.
В желании отвлечься от жажды крови, или, наоборот, поддавшись ей, рванула к Марте – дуре. Глупая мерзкая бабенка. Что же ты заварила? Кашу? Или смолу в котле для себя и мужа?
- Марта, подожди ты! – Темноволосый подросток пытался удержать девушку, но та вырвала руку и зло процедила:
- Уйди. Или..
- Марта, я не хотел! Не хотел тебя обидеть! Я же жениться на тебе хочу!
- На Руслане и женись. Ты ей нравишься.
- А ты что, ревнуешь? – Парень мечтательно улыбнулся.
- Дурак.
Ушла, с гордо задранным носом. А мальчишка с отрытым ртом ее провожал взглядом. Влюбленный мальчик, который кого-то мне напоминал.
И что дальше? Что мне с влюбленных мальчишек? Не то, все не то.
- Марта, а ты Пашку видела?
- Не Пашку. Павла. Видела.
- Красивый?
- Так себе. – А сама млела. Вот бы поскорее его увидеть. Пока отец не увез к темным обратно. И наставница эта. Все по пятам ходит. И Руслана, что влюбилась в Игоря как какая-то простолюдинка. Не княжна, а позор. Ее, Марты, отец так и говорит, видела бы Рысей их мать, второй раз бы померла. От стыда. Старший кутила, младший шут гороховый, а дочка так за парнем увязалась, который ее и видеть не хочет. Сама на шею вешается, позор!
- А давай сейчас пойдем к нему?
- А Галина?
- А что Галина? Мы скажем, что царь нас вызвал. Кто ж царю заперечит?
- А Павлу что скажем?
- А Павлу, - Руслана задумалась, - скажем, что от наставницы прячемся. Чтобы схоронил нас. А то злая тетка и розгами отходить может.
- Так она никогда..
- Ой, Марта, кто ж проверять будет. А, если и проверит, так что? Скажем, что боялись. А от чего и сами не знаем.
Марта задумалась. План был хороший. Только гнева отца боялась. Отец то узнает, наставница сразу и доложит, что Марта без разрешения отца в царскую крепость вернулась. Еще и без наставницы. Отец и у царя спросить может, что ему Павел. Он того мальчишкой сопливым считает. Отца Марта боялась, любила ли? Где ж страх давал разобрать, есть ли чувства к родителю. Но уважала. Уважала, потому как после смерти матери в родах, отец только у нее и был. И воспитал ее, и людей в железном кулаке держал. Лис, хитрый, опасный, злой. Люди поговаривали, что старый Лис не лис вовсе, а наполовину вепрь дикий, а на треть нечисть лесная. И только на лицо да статью лисицу напоминал, глаза раскосые, волосы как у лисы северной, бурые, нос острый, вздернутый, и взгляд темный, но такой, будто прицеливается.