Я открыла глаза, судорожно цепляясь за горло. Теперь уже свое горло. Тьма вздрогнула. Сон, - подумала Тьма. Что снилось ей, было не важно. Я смотрела на свои руки, черные до локтя. С острыми когтями, с толстыми пластинами, загибающиеся вовнутрь. Вены на руках выступали и отсвечивали желтыми бликами, вспыхивая на черноте. Звезды во тьме – так сливается свет и тьма. Эта мысль меня зацепила, но додумать я ее не успела. Тьма со стоном поднялась и, пошатываясь, побрела умываться. Из зеркала в купальне на меня смотрело желтоватое лицо с неживым взглядом. Я видела мертвецов. Я помнила их и по жизни среди волков. У них был такой же взгляд. Безучастный, пластмассовый, глаза как нарисованные на заставшим воском лице.
- Владычица моя, как вы? – У кровати сидела Мариша. Или Маруся? Я успела забыть.
Я молчала. Молча умылась, утерла лицо, снова посмотрела на руки. Пыталась прикрыть полотенцем. Служанка заметила.
- Вон. – Прошипела я.
- Царь, батюшка, справлялся о вас, каждый день. – Не уступала, не уходила. Глупая.
- Вон.
Голова кружилась. Слабость мешала не то, что говорить, дышать. Упала в постель среди подушек. Но стало еще хуже. Чем они меня напоили?
Не прошло и десяти минут, как в покои вошел Хорс.
- Марра. Мара, как ты?
Меня будто по голове кто-то чем приложил. Слова звучали как из-под воды. Их разговор остался для меня загадкой. Хотелось взяться за голову, помассировать виски, встряхнуться. Гимнастику сделать или попрыгать на месте, размять ото сна кости и мышцы. Но тело вновь мне не принадлежало. Вновь я тут лишь гостья, безмолвный, бесправный свидетель.
В ушах, или, скорее, в голове, эхом повторила: «Марра». Не я. То ли ангел на плече, то ли бес. Чужой голос в моей голове. В моем эргосе! И.. Дернулась. Мара? Как Мара? А кто же..? А, если это Мара, то та.. кто? А Вий, что тогда? Каруселью крутились мысли. Загадки, ответы без вопросов.
Я отстранилась от них, от всего. Забилась куда-то в угол сознания и чуть не грызла ногти. Ложь. Ложь, обман, игры богов. Чертовщина. Путают, закручивают голову. И что им это дает? Я итак хуже слепого котенка.
Вернулась к происходящему только, когда Хорс попытался обнять Тьму – Мару. И ту опять затошнило до полуобморока. Я развеселилась. Странно радоваться при таких обстоятельствах. Но мне было дико и радостно. Я заслужила немного веселья. Тьма скрылась в купальнях, а недоуменный Хорс остался в покоях. Ждал деву своего сердца (или того, что ниже пояса, в их отношениях я так и не разобралась).
Тьма заползла по стенке обратно в комнату и снова забралась в постель. Хорс больше не приближался.
- Что с тобой? Ты должна была отдохнуть.
- Отравили. Меня отравили.
Откуда Тьма взяла такую версию я как ни пыталась придумать, но вариантов было чуть больше чем ноль. По ощущениям, конечно, оно было похоже. Когда-то я в приступе трудоголизма при первых признаках гриппа наглоталась прямо на работе парацетамола. Ощущения были схожими. Слабость, тошнота, рвало и все тело ломило и болело.
Но мне почему-то казалось, что дело в другом. Что мое тело отторгает Тьму, что ей тут не место. И сила ее внутри меня, меня травила. Если уж обращаться к вопросу отравления. Только кто я такая чтобы ей это объяснять? И что бы это мне дало? Послушалась? Ага, и отклонялась, удалившись обратно в ту дыру, откуда выползла.
И я наблюдала дальше. После меня будет мучить совесть. Первое, что сделал Хорс, казнил. Девчонку прислужницу, охранников, даже повара. Которого я в глаза не видела. И все знали, что еда не отравлена. Что проверяют ее. Все знали, но все молчали. При дворе царя стало очень тихо. Придворные вспоминали о важных делах чуть ли не в другой галактике. Корабли из гавани отходили один за другим. Люди, слуги, простой народ покидал столицу от греха подальше. Целее будешь – кружили шепотки за стенами дворца. Тьма все слышала. И я тоже. Кто не успевал – того казнили. По подозрению в государственной. А потом обнаружили и пропажу Мирака. Что тут началось! Тем, кто сбежал, повезло. Тем, кто не успел.. Уже никогда не успеют. Казни шли каждый день. Меня все чаще и больше мучила совесть. Но и сделать я ничего не могла. Тьма отсиживалась в покоях и отлеживалась в постели. Ела, пила, то блевала, то бесновалась. Чернота поглощала мое тело как плесень, как огонь пожирает бумагу и оставляет за собой черноту и пепел. Плоть на кончиках пальцев теряла свой человеческий вид. От Мирака не было ни слуху, ни духу. О том, что он меня оставил, я старалась не думать. Но и не подумать – не могла. Страшно было. Влад то оставил. Сколько уже прошло с тех пор? Месяц? Казалось, где-то так. Но, но, навряд ли. Погода стояла летняя, теплая. Такая же, как была в тот день, когда меня поймали у стен дворца.