Иногда Тьма спала, как дитя, ее укладывали двое старых слуг (из тех, что не боялись смерти, а ждали ее), как только светало. Она не выносила свет, солнце оставляло болезненные ожоги, глаза без конца слезились, горло опухало и ее душило. Нас душило. А еще сыпь, от которой хотелось чесаться как блохастая сука. Были дни, моменты, когда я думала, что не выдержу и сорвусь, накинусь на Тьму с риском быть уложенной где-то в темных мирах в вечном сне. Чтобы сказать ей, ради того, чтобы сказать, что именно она нас убивает. Но сдерживалась. Не знаю как, страх ли, усталость, апатия тоже бывала. И я молчала. Ждала чего-то. Долго ждала. Пока и это не надоело. Так бывает, живешь, смирился, влачишь свое бесконечно ненужное существование, а потом просыпаешься. И все по другому. Так мой сосед прыгнул с крыши. Раскинул руки и полетел. Говорили, умер еще в полете. Может быть. Я не верила. Он падал сознательно, неужели страшно стало? А я вот тоже прыгнула. Только по-другому.
- Я знаю, кто тебя отравил. Нас, - поправилась я, обратившись к Тьме.
- И?
Ко мне снизошли с ответом.
- Сделка. Мне нужна сделка. Я тебе скажу кто и как. Ты мне.. Ответишь на все мои вопросы.
- А не много ли ты хочешь, девочка?
Давно я не была девочкой. Вспомнилось и «дева» Влада. Сердце от тоски заныло. Застучало. Сколько времени и всякого случилось. А сердце еще ноет. И физически ноет, что.. Мысль эту не додумала.
- Задавай свои вопросы.
И я задала. Все. В одной фразе.
- Правду хочу. Всю.
Да, я хотела много. И это была игра в ва-банк. Игра и блеф. Никогда бы не подумала, что из меня может получиться игрок в покер. Очень неплохой игрок в покер.
Глава 29
Глава 29
Глубочайшая истина расцветает лишь из глубочайшей любви.
Генрих Гейне
Тьма смеялась. Тьма веселилась. Но рассказывала. Как сказку, которую когда-то пытался мне рассказать Хорс.
Ее зовут Тьма, она же Марра, или Марá. Он Свет, солнце, огонь, Хорс, и много - много других имен. У нее их тоже было достаточно. Но немного меньше. Ее почитали как зло и смерть. Его как войну, как силу, как жизнь. Но жизнью он не был. Как и она, он мог даровать и то, и другое. Но те подарки стоили им немало и, если и делались, то продуманно. Были ли другие боги? Были. Сила, предвечная, первозданная – Эрг, что рожден был в бездне и хаосе. Им он родитель, если таковое можно применить к тому, как они появились.
Я слушала, в пол уха. Этот разговор я затеяла не ради легенд и леденящих душу историй о великой любви богов. Но слушала. И запоминала. И Тьма снова говорила.
Откуда взялась Бездна, или Хаос, новые боги не знали. Они были достаточно глупы и эгоистичны. Им было интересно созидать, разрушать. Они играли, каждый в своей песочнице. Места хватало всем. Стоило подумать, пожелать, и Вселенная ставала больше, не имея ни конца, ни края.
- Все это замечательно, - не выдержала я. – Но, причем тут мы?
- Не причем, - выдала богиня скучающим тоном. А, когда увидела мое перекошенное лицо, развеселилась. Боги - те еще садисты, вы не знали? – И причем. Вы же наши дети. А родители детей рожают, воспитывают, как умеют.
Они не умели. Но мне в эту семейную пакость не верилось.
- Мамуль, - съязвила я, - давай без вот этого.
- А что такое? – Да тебе, дорогая, в Одессу с твоим умением отвечать вопросом на вопрос. Я тяжело посмотрела на Тьму. Дурака валяет, даже мне понятно. Но как ее подтолкнуть к дальнейшим откровениям? Что-то мне подсказывало, что я могу узнать важное, нужное мне. Что-то, что расставит все фигуры этой шахматной партии по своим местам. С другой стороны, интуиция мне уже врала. Стоит ли ей доверять в этот раз? А что я теряю? Время? Ха-ха.
- Вижу, ты очеловечилась очень быстро. Или это случилось еще до меня? – Я не пыталась ее оскорбить, но получилось. Повезло. Она вспыхнула и процедила:
- Никогда, никогда я не стану такой как вы! Мерзкие, недалекие, мелочные.. – Меня все больше пробирало веселье. Не зря же говорят, что каждый судит по себе. Все, что она вменяла мне, мне говорило лишь о ней. – Вы так погрязли в своих великих трагедиях, мифах, легендах, что использовать это – было бы глупо не использовать. Любители сказок и всего, что выше вас на голову. Вера в богов, любовь, герои, драмы!
Ее понесло. А я ловила каждое слово, звук. Жаль, нельзя записать. Наверняка что-то забуду. Тем более мадам изъяснялась путано, перескакивая с одной мысли на другую.