- Эм, прости, что перебиваю, но кто они, мы, нас? – Зря я встряла. На меня посмотрели взглядом безумным и бездумным. Вроде того, как можно не знать очевидного. А я не знала. И понимала, что важного сейчас я не услышу. Интуиция меня подвела. В который раз.
- Старые боги мира, часть Эрга, часть земли, они жили, жили.. Люди пока были дикими. А эта раса, творящие, как и мы. Ведимии. Ведающие силой. Эргосом.
Нет, не ошиблась. Спасибо, детка, я люблю тебя! Не каждый день узнаешь, что и у тебя божественное происхождение. И не то, чтобы мне это что-то давало, но, хотя бы, знаю в какой капусте меня нашли.
- Так что там с проклятием?
- И предала я свою любовь, как любовь предала меня. И была предана она трижды: надеждой, верой и любовью.
И кто тут любит сказки с легендами? Мне что-то цитировали и, как я поняла, что-то, что можно назвать «сказка».
Если бы в этом мире существовали часы, я бы на них ненавязчиво начала поглядывать. Киношные злодеи и те не столь любят поговорить, как эта дамочка. И хоть бы что-то по сути. Ладно, не что-то, что-то я получила. Мне как божественному отпрыску захотелось не просто что-то, мне хотелось всего. И желательно сразу. Да, гены не пропить.
- Смешение, крови и плоти, земли и духа. Вас так было много, чересчур много. Она вас любила, я не могла уйти просто. И я не хотела уходить! И я вас убила. Вашими же руками.
Она улыбалась, своим мыслям, воспоминаниям, а я наблюдала за своим же перекошенным ненавистью лицом. И думала до чего же я некрасивая. Никогда больше не буду злиться! Морщины мне не к лицу.
- И первое мое проклятие: пока тьма и свет не сольются в любви, не будет ни надежды, ни веры. И второе проклятие - пока вера не подарит надежду, не будет в мире любви и света. И третье, последнее, - она устало уселась рядом со мной. – Не будет ни Света, ни Тьмы, пока любовь не родится, как родились боги – из ничего, из гнева, из предательства, минуя войну и кровь. Кровь к крови, а плоть к плоти, как было до нас..
Абра-кадабра, ахалай-махалай. Если что я и поняла, из всего. что мне наговорили, они намерялись заделать ребенка, чтобы вернуть себе силу. Или им хватало любви? Нет, секс у них итак почти был. Или не было? О чем это я, как был, пока меня тут не было, эта дама отсыпалась. Значит, не было. Так все свелось к банальному сексу? Да вы шутите!
- А тела ведимские то зачем? – Ляпнула я первое, что мне попалось в голову. Чем им божественные их сучности (и я не ошиблась, не опечаталась, еще какие сучности, столько дел наворотить) не устроили то?
- Жизнь! Я сошла с ума! Тогда – обезумела, и прокляла сама себя! И свою любовь. И, когда Свет вернулся..
Ага. Божественная импотенция наступила. Понятно. Да, без секса оно, наверное, туго. Если тысячи тысяч лет..
- Меня начала поглощать земля, пришлось усыпить, пришлось ждать и спать самой. И тянуть, возвращать вас, части эргоса, что были частью мира. Этого мира.
А потом.. а, что потом то?
- И как вы додумались, м-м-м, до божественного воплощения?
- Никакие другие тела не подходили. Но твоей жизни хватит, чтобы мы вырвались из пут проклятия.
- А Свет как же? Он не Ведимий. Или..?
- Слияние с человеческим существом и годы ожиданий. Первые гибли. Этот уцелел. Мать назвала его Павел. Когда он был в утробе. Рождение младенца она не пережила. Свет влил лишь каплю себя, наименьшее, что можно – касание ветром, поцелуй солнца.. Мы посчитали, что.. мы не верим в судьбу, мы и есть судьба. Но нам будто начало все получатся, будто кто-то помогал. Стало легче. И ты появилась, и Мирак сидел в лесу. Мы надеялись, что будет девочка, тут – промашка. Но так бывает. Даже боги не могут всего.
Я все больше убеждалась, что богиня достаточно безумна и, что ей я не столько зритель и слушатель, сколько сижу лишь для фона, весь этот монолог был.. был больше для нее самой. Кажется, кто-то сам запутался в своих проклятиях и сказках. И, кажется, этой мыслью я все же привлекла к себе внимание. Она ментал, что ли?
- Но это не важно. Ты умираешь, твой эргос нужен пока тут, привязка слаба, может из-за этого? – Она наклонила голову и вглядывалась в меня как ребенок на маленького жука, побежит он без лапок, или нет? – Нет, нет. Привязка есть, не может исчезнуть. Иначе смерть. И ты тут, но не внутри, ты должна быть внутри. Слышишь?! Ты – внутри!
На меня рявкнули так, что мне захотелось обратно в чью-то утробу, хоть земли, хоть мамы. Немного с запозданием, но лучше поздно, чем как у меня. Ко мне пришел страх. И я боялась не за этот дурацкий мир, а исключительно за свою шкурку. Не по геройски как-то. Но до чертиков захотелось жить. От такой удивительной мысли меня будто ударило молнией. А потом.. потом я исчезла.