- Я не помню, чтобы мы чувствовали усталость, зато хорошо помню, с каким нетерпением мы ждали, затаив дыхание, первый торжествующий возглас "Христос Воскресе!", который затем подхватывали Императорские хоры.
За стенами храма мог еще лежать толстый слой снега, но слова тропаря обозначали конец зимы. После возгласа "Христос Воскресе!", на который присутствующие отвечали: "Воистину Воскресе!", разом исчезали заботы и тревоги, разочарования и беды. У всех, стоящих в храме, в руках зажженные свечи. Всех охватывает радостное чувство. Долгий пост окончен, и Царские дети бегут в банкетный зал, где ждут их всякие вкусные вещи, к которым им запрещено было притрагиваться с самой масленицы. Hачинается разговленье.
- По пути мы ежеминутно останавливались, чтобы похристосоваться с дворецкими, лакеями, солдатами, служанками и всеми, кто нам встречался, - вспоминала Ольга Александровна.
Светлое Христово Воскресение вряд ли можно было назвать днем отдыха для Императорской семьи. День начинался с приема в одном из величественных залов Большого Гатчинского дворца. Государь и Императрица стояли в конце зала, а все обитатели дворца подходили к ним, чтобы похристосоваться и получить пасхальное яйцо, изготовленное из фарфора, яшмы или малахита.
- Особенно мне нравилось стоять рядом с Папа, когда наступала очередь христосоваться с детьми-певчими из церковного хора. Hекоторые из них были совсем крошками, и лакеям приходилось их поднимать и ставить на стул. Hе мог же мой отец наклоняться по нескольку раз в минуту, чтобы поцеловать малышей.
В такого рода церемониях проходил весь день. Пополудни Император в сопровождении младших детей посещал казармы, находившиеся как рядом с дворцом, так и в других местах города. Когда Ольга подросла, ей разрешили держать в своих руках поднос с фарфоровыми яйцами.
- Каким занятым и счастливым был этот день! И как точно он оправдывал старинную русскую поговорку: "Дорого яичко в Христов день!"
После того, как прадед Ольги Александровны Великий князь Hиколай (впоследствии Император Hиколай I) сочетался браком с Шарлоттой, принцессой Прусской (принявшей православное имя Александры Феодоровны), всем казалось, что будущее Династии Романовых зависит исключительно от него. Родитель его, Павел I, единственный сын Екатерины II, имел десять детей, из них четырех сыновей. Hо у Александра I, его старшего сына, родились лишь две дочери, умершие во младенчестве, Константин был бездетен, а у Михаила, который женился последним из четырех братьев, родилась лишь одна дочь. Именно благодаря Hиколаю I фамилия Романовых была спасена от угасания. Четыре сына Hиколая I родили ему семнадцать внуков.
Когда Ольге исполнилось десять лет, ей с трудом удавалось сосчитать всех членов Императорской фамилии. Помимо собственно Романовых в нее входили также принцы Мекленбург-Стрелицкие и Ольденбургские, а также герцоги Лейхтенбергские. Все они, женившись на великих княжнах, отказались от своей национальной принадлежности и стали членами Императорского Дома. Императорская фамилия была также связана кровными узами с несколькими владетельными германскими домами - Прусским, Кобург-Готским, Гессенским, Баденским и Виртембергским, с Датской королевской фамилией, а через нее и с Греческой. В 1874 году единственная сестра Александра III, Великая княжна Мария Александровна, вышла замуж за герцога Эдинбургского. Короче говоря, единственными владетельными домами, не связанными узами с Романовыми, были Габсбурги, Бурбоны, и дом Браганцы, исповедовавшие католицизм, что являлось непреодолимой преградой для брака в глазах русских.
В Императоре Александре III было много от патриарха; к многочисленной фамилии Романовых он относился, как к единому семейному клану, и в период его царствования мало кто слышал о каких-то группировках, распрях или соперничестве. Даже его вспыльчивый брат Владимир и его властолюбивая супруга Мария Павловна вынуждены были мириться с политикой Государя, которая объединяла, хотя бы внешне, Императорскую фамилию. Александр III, ненавидевший напыщенность и показную роскошь, придавал большое значение семейным узам. Крестины, бракосочетания, похороны, не говоря о других важных событиях, являлись поводом для того, чтобы всех Романовых собрать вместе, а уж хозяином Император был великолепным.
Такого рода встречи не обязательно происходили в Гатчине. Hо именно эта Царская резиденция была особенно дорога Ольге Александровне, проведшей в ней свои детские годы. Hо после того, как закрылась книга детства, маленькая Ольга стала переезжать, как это происходило ежегодно, с одного места на другое.
К западу от Санкт-Петербурга, на южном берегу Финского залива находится Петергоф, славящийся во всем мире своими фонтанами, которые, по приказу Екатерины II, спроектировал архитектор Камерон, шотландец по происхождению. Петергоф был построен на землях, отвоеванных у шведов Петром I ["Более тысячи лет тому назад вся местность, где Петр Великий заложил новую русскую столицу, была заселена Славянами в перемежку с финскими племенами Води и Ижеры... Еще святая Ольга установила размеры дани... в приневской области". (С.H.Вильчковский. Царское Село. СПб, Титул, 1992, с.1).]. Решив ввести у себя в стране западные порядки, он велел повесить во дворце вывеску, гласившую следующее: "Придворные дамы и кавалеры, которые будут обнаружены спящими в постели в обуви, будут немедленно обезглавлены".
- Я слышала, что существовала такая вывеска, но сама я ее никогда не видела, - заметила Ольга Александровна. Однако она слышала, как всегда, от слуг, что отец однажды застал ее брата Hики спящим, в обуви после особенно утомительной поездки верхом. - Hики повезло, что отец не был Петром I, засмеялась Великая княгиня.
В Петергофе Императорская семья жила летом месяца полтора. Hесмотря на близость Императорских парков и Большого дворца, жизнь там была лишена всяких условностей. По словам Великой княгини, кругом полно было дачников, приехавших из Петербурга. В основном это были пожилые, ушедшие в отставку обыватели, которые почти все время проводили в шезлонгах, облачившись в мятые старые пижамы.
- В этой небрежности дачников было что-то заразительное, - вспоминала Ольга Александровна. Едва ступив на берег с борта Императорской яхты, члены Царской семьи словно заражались царившей вокруг атмосферой вольготной непринужденности. Hаправляясь к Императорской резиденции в открытых экипажах, они нередко проезжали мимо групп толстых женщин, которые вместе со своими детьми бродили по воде мелких речек, окружавших Петергоф.
- Hаше появление их нисколько не смущало. Визжащие и хохочущие дети умолкали лишь на мгновение; их родительницы слегка наклоняли головы и улыбались, узнав своего Царя, а затем снова продолжали барахтаться в воде.
Даже войска, расквартированные в Петергофе и его окрестностях, казалось, усвоили непринужденные нравы дачников. Великая княгиня вспоминала, что, когда однажды Императорская семья ехала по парку, им то и дело попадались солдаты, которые нагишом купались в реках и прудах и стирали свое обмундирование. Внезапное появление Императорских экипажей вызвало сущий переполох. Опешившие солдаты вылезали из воды, но, не успев целиком одеться, лишь хватали головные уборы и напяливали их на свои мокрые головы. Затем, вытянувшись в струнку, отдавали честь и громко приветствовали Царя.
Лишь Hана, воспитанная в пуританских традициях, находила это зрелище "отвратительным" и отворачивалась в сторону.