Ага, вот оно что - перчатки! Обычно люди, перед выходом на улицу, натягивают их - бизнесмен, наоборот, снял и спрятал в карман... Впрочем, разные бывают привычки, нет причин связывать злополучные перчатки с визитом к главному экономисту.
С идиотским смехом Богомол поставил на стол плоскую бутылку с коньяком и вышел из вестибюля. Послышался приглушенный гул автомобиля.
Зачесались руки швырнуть подношение в мусорную урну, с трудом удержался. Оставлю Феофанову, пусть отведет душу, не все же время жрать ему ядовитую водку, местного "подвального" розлива.
Из производственного зала торопливо вышел Тимофеич в сопровождении бородатого мужика. Разместились на стульях рядом с автоматом газированной воды, развернули каждый свой сверток. Понятно - перекус. В свертках - сало, соленые огурцы, толсто нарезанные ломти черного хлеба.
Тимофеич вытащил из прикрепленных к поясу ножен нож-финку, аккуратно порезал сало, ополовинил огурцы, очистил луковицы. Работяги с таким наслаждением заработались челюстями, что и мне захотелось поесть. Благо, Светлана каждое утро укладывает в рабочую мою сумку такой же сверток, правда, не с салом - с колбасой и сыром, плюс - бутылку с морсом.
Глядя на азартно жующих работяг, я незаметно уничтожил два бутерброда - с колбасой и превкусным сыром. Запил черносмородиновым морсом. Все, порядок, до утра вполне хватит, а утром появлюсь пораньше дома, разжарю картошку, разогрею котлеты и позавтракаю вместе со Светкой на теплой, ароматной постели. Жаль, завтра - будний день, Светлане приходится торопиться на работу, в выходные дни "постельные" завтраки заканчиваются, как правило, любовным "десертом".
Тимофеевичу тоже захотелось запить с"еденное - подставил банку под сосок автомата, нажал кнопку. Вместо струи - безнадежное шипение.
- Так их и перетак, - привычно выругался работяга. - Все пришло в разор...
- Експлуататоры, вдоль их и поперек, от Москвы до любимого Нью-Йорка, с пересадкой в аду, - поддержал Тимофеича бородатый напарник. - Сами, небось, ликеры жрут, а простому люду шипучку жалеют...
Видимо, после сала и, особенно, соленых огурцов, желание испить водички выросло в жажду путника, потерявшегося в безводной пустыне. Оба то и дело жали на кнопку, надеясь на то, что автомат в конце концов сжалится и нацедит хотя бы четверть банки газировки.
- Поднимитесь на третий этаж, там наверняка работает, - пожалел я страдальцев,
- Спасибо, Сергеич, за добрый совет... А там не дадут нам ногой под зад? - с опаской осведомился Тимофеич, нерешительно шагнув в сторону лифта.
Я пожал плечами. Сейчас опытные мастера в чести, ими не разбрасываются, ибо именно в них залог барышей компании, возьмешь новичка хлебнешь с ним горя. Тем более, люди захотели попить - какой в этом криминал. К тому же, чиновничная братия давно разбежалась по домам, на всем этаже - один Вартаньян.
Возвратились напившиеся мужики, я отправил по тому же адресу жаждущую газировки мастера отдела технического контроля, полную, безцветную даму с пышно взбитой прической, прикрытой от цементной пыли прозрачной косынкой. Потом бесплодно пощелкал кнопкой автомата начальник вечерней смены. Как водится, выругался.
Постепенно я превратился в диспетчера по утолению жажды. Хоть маленькое, но - занятие, отвлекающее от мыслей по поводу непонятного исчезновения подружки и дурацких перчаток Листика.
В половине десятого в вестибюле появился генеральный директор.
- Как, Сутин, все нормально?
- Порядок, Вацлав Егорович! - бодро отрапортовал я, сопровождая Пантелеймонова к выходу. - И в сторожевом, и в пожарном отношении.
- В случае чего звони мне домой. Не стесняйся. Не отвечу - могу заснуть - поднимай Вартаньяна.
Что касается стеснений генеральный меня с кем-то спутал - никогда не страдал излишней стеснительностью, скорей - наоборот. Теперь я самый главный начальник в Росбетоне, выше меня разве только Сурен, но он сидит в своем кабинете и манипулирует цифрами.
Около десяти вечера повторил телефонный призыв. Знал - вызову приступ неудовольствия, Светлана не терпит, когда её будят, может высказаться на манер Тимофеича и его дружков. Ничего, потерплю, зато буду знать: невенчаная супруга - в целости и сохранности.
Почти десятиминутное ожидание разрешилось злым шипением.
- Ты почему не даешь спать? Нервы и без того вот-вот лопнут, а тут их лишают отдыха... Безжалостный ты человек, Константин, не знаю даже стоит ли нам продолжать семейную жизнь.
Испугала, называается! Та же Соломина с удовольствием переселит меня к себе, так кормить станет - через неделю превращусь в упитанного барашка. Не знаю, что меня удерживает от переезда к ней...
- Перестань злиться - желчь выльется, - тоже прошипел я. - Где была?
- В постели, - промяукала Светка, поняв, что змеинным шипением меня не испугать. - С трудом без тебя уснула, а ты... Теперь не знаю удастся ли снова отбиться...
- Желаю успеха, - я тоже сменил шипение на более доброжелательный тон. - Уверен - уснешь. Утром появлюсь - проверю: отдохнули ли нервы либо все ещё натянуты.
В ответ - ехидный смешок, дескать, после твоей "проверки" вообще не уснуть.
Положил я трубку и снова ощутил возвратившийся покой. Конечно, никуда от Светки мне не уйти, никакая соломина либо травина её не заменит - не тот настрой, не тот уровень. Блещущая остроумием, не показной добротой и заботой, изящная и модная главный технолог крепко повязала меня по рукам и ногам. Что в постели, что за столом или во время редких прогулок я ощущал Светлану частью себя - моей печенью, собственным сердцем, желудком, сосудами.
Единственно, что портило наши с ней отношения - ревность к Вартаньяну. Идиотская, ровным счетом ни на чем не основанная, она постоянно жила во мне этаким клубком змей, жалящих друг друга, ну, и, конечно, своего "хозяина".
Не успел я до конца проанализировать наши со Светкой отношения, заработал городской телефон. Неужели, очередная неприятность? Половина одинадцатого, все добрые люди изволят почивать, недобрые только собираются на ночной промысел... Кто может в такой час беспокоить дежурного по Росбетону?
В трубке - знакомый сочный беритон. Генеральный?
- Сутин, Сурен Иванович ушел?
По обыкноверию, без "здравствуй-досвиданья", не теряя дорогое время на разного рода вежливости. Мужик практичный и деловой до одури, до омерзения. Казалось, в детстве сделали ему операцию по удалению всех эмоций, не связанных с бизнесом.
- Нет, у себя... Что-нибудь случилось?
- Это я и хочу выяснить. Несколько раз звонил - молчание, либо в туалете сидит, либо с красоткой балуется. Поднимись, скажи Сурену: пусть срочно перезвонит мне домой. Идея одна появилась - хочу посоветоваться...
Пантелеймонов всегда со всеми советуется. Так принято думать. На самом деле, под видом "советов" навязывает свою волю, свой взгляд на решение той или иной проблемы. Он и главный экономист - одинаково заряженные частицы, которые сталкиваются и разлетаются в разные стороны, вызывая целые снопы искр... Скорей всего, под понятием "хочу посоветоваться" прячется: не терпится приказать. С соответствующим коротким замыканием в сети Росбетона.
Я положил трубку и в нерешительности оглядел просторный вестибюль. Как известно, приказы не обсуждаются - их нужно выполнять, но как оставить без охраны вход в здание? Воспользуйся какой-нибудь бандюга моим отсутствием, такого понаделает, что моей пятилетней зарплаты не хватит рассчитаться. Из вестибюля проникнет в полуподвальное помещение медпункта, поднимется на любой из пяти этажей, особенно, на четвертый, в бухгалтерию и кассу... Правда оружия дежурным не положено, вся надежда - на телефон, связанный с милицией...
Черт с ними, с бухгалтерией и кассой, авось, за несколько минут ничего не произойдет. Обозлить генерального значительно опасней, нежели противостоять целой банде грабителей... И все же во мне заработал червячок сомнений - тычется в душу мокрой мордой, поддает под дых.
Решившись, я заглянул в цех. Направо от входа яростно сопел, пытаясь втиснуть в форму явно увеличенный сантиметров на пятнадцать каркас, потный работяга.