В благоустройстве ему очень помогал сосед по дому слева – Сева Вороткин. На первый взгляд, Сева был бездельником, алкоголиком и тунеядцем. Но при необходимом подходе и влиянии, который Александр на него имел, тот прекращал пить и брался за то, что умел, как ни странно, лучше всего – хозяйствовании.
Не имея толком никакого образования, Сева умел делать все. Как говорится, был мастером на все руки. Спилить деревья – Сева, убрать снег – Сева, повозиться с пловом в тот момент, когда сам занят гостями, или помочь с чисткой рыбы после дружеской рыбалки – опять Сева. Сева был «безотказным малым» и Александр регулярно этим пользовался. Нельзя сказать, что Сева был в какой-то прямой зависимости от Александра. Богатый сосед часто помогал с продуктами питания, закупая их в далеком городском супермаркете и привозя Севе. При этом, как правило, на вопрос: «Сколько я должен?», отвечал: «Не помню, в чеке гляну и потом скажу, не парься». После таких реплик тема эта, по обоюдному, сложенному годами молчанию, больше никогда не поднималась. Таким же образом закрывались и все вопросы, связанные с небольшим, но регулярным займом денег…
Александр мог в свободные от друзей выходные сесть с соседом на берегу своего пруда порыбачить, распить какую-нибудь диковинную бутылку из солидного бара любящего выпить Карпачева.
В общем, жили они по-соседски, как во многих деревнях и селах бывшего Советского Союза рядом живут хорошие, но разные по достатку люди.
Рядом с Севой всегда кружил его сынишка – Пашка.
Пашка – рыжий мальчуган, как ксерокопия похожий на отца, безумно его любивший, и своей нежностью и вниманием к родителям часто восхищал семью Карпачевых. Дело было даже не в том, что все домашние дела делал Пашка самостоятельно, без указки со стороны старших. Он был поздним и явно уже не планируемым сыном Севы. Родившись, когда Севе уже было за сорок, Пашка скорее выглядел как его внук, а не сын, но его любовь к семье была настолько открытой и чистой, что это просто удивляло. И даже не в том, что его старшая сестра этого стремления не разделяла. Будучи на 20 лет его старше, Настя давно уехала от родителей и жила уже с третьим мужем где-то в Беларуси, отношений с родителями практически не поддерживая.
Его только и можно было увидеть бегущим из магазина с продуктами или с поля с тележкой травы на зиму для нехитрой, но любящей есть скотины Вороткиных. Пашка сам ремонтировал себе велики и собрал впоследствии мопед. И список этих его «сыновьих подвигов» был настолько велик, что перечислять его не брался никто, в случае, если о нем заходила речь.
Как-то раз Пашка, не влезающий ни в какие конфликты, вступил в драку с тремя мальчишками с соседней улицы. Те, идя домой, увидели валяющегося в кустах и пытающегося подняться в те времена сильно пившего Севу. Мальчишки, по своей детской дурости, начали издеваться над взрослым, пьяным дядькой, оскорбляя и тыкая его палками. Сева огрызался, но координации движений не хватало даже на то, чтобы четко встать и зафиксировать себя в вертикальном положении. В этот момент туда прибежал Пашка. Несмотря на то, что мальчишки были явно старше, Пашка, по словам наблюдавшей эту картину и впоследствии рассказывающей это всему селу тети Клавы, ворвался за отца как зверь. Он махал руками, рычал и бил обидчиков, как мог, переключаясь с одного на другого. Не останавливался он даже тогда, когда мальчишки начали падать на землю один за другим. В итоге один из мальчишек отделался поломанным носом, второй разбитыми губами, а вот у третьего начались проблемы с одним из глаз. По данному поводу было даже возбуждено уголовное дело. Затем долгие разборки между протрезвевшим и больше до такого состояния никогда не напивавшимся Севой и папой пострадавшего мальчишки. В итоге Карпачев был вынужден вмешаться в конфликт, подключил к вопросу друга-депутата, а затем и свои связи в прокуратуре, и вопрос как-то уладился.
Как – знал только Сева и Александр, но никогда об этом никому не говорили.
В итоге все закончилось тем, что Пашку вызвал к себе, по указанию руководителя, новый местный молодой помощник прокурора Алексей Холмогоров, провел с ним разъяснительную беседу, и на этом для Пашки все закончилось.
Пашка был примерно на 12 лет младше детей Карпачева. Скромный, стеснительный и вежливый мальчишка. Все его речи всегда были наивны и отдавали какой-то недостаточной образованностью. Учился он вроде бы неплохо, но и отличником не был. Видимо, в связи с тем, что ни Сева, ни Люба, его жена, соответствующего образования не имели, дать необходимого развития ребенку не могли, а может, и не хотели. Пашка рос обычным деревенским мальчишкой со своими победами и поражениями.