Карпачев на Пашу никогда толком внимания не обращал.
Да. «Хороший мальчик».
Да. «Посмотрите дети, как надо помогать и любить родителей!».
Но не больше.
Коммуникабельный Мишка, который пусть с ленью, ссорами с родителями и прочими своими недостатками всегда был умнее, быстрее, сильнее Пашки даже в детстве, всё-таки явно превосходил сына Вороткиных, несмотря на все «семейные» качества соседского паренька. А начав работать в фирме с отцом, вообще вскоре стал деловым и «цельным» начальником.
Про Серегу и говорить ничего было не надо, от того так и веяло заумностью. И когда он, выучившись на компьютерщика, уехал работать в США в какую-то крутую айтишную компанию, Карпачев понял, что гордится своими сыновьями и путь в жизни им дал хороший.
Обо всем этом Александр думал, лежа на кровати и смотря за окно, в котором радостно светило весеннее яркое утро.
Проснувшись утром и позвав Машу, он попросил не давать ему сегодня пакостные обезболивающие, заставляющие впадать в беспамятство, либо терять ход мысли настолько, что заканчивая предложение, Карпачев уже не помнил, с чего его начал.
– Машуль… Ты только не плачь. Я знаю, что ты плачешь все время, думая, что я сплю, но я слышу сквозь сон. Пожалуйста… У меня просьба есть, позвони кому сможешь, пусть приедут. Я чувствую, скоро мне… Поговорить со всеми хочу. Попрощаться, что ли…
– Ты что несешь, идиот? Куда прощаться? Вон Семка говорил, клиника какая-то новая противораковая есть. Может, врачи что новое скажут.
– Маш… Клиника, клиникой. Позвони всем, кому сможешь. Хочу каждому сказать пару слов напоследок.
Маша пыталась сдержаться, но внезапно ее лицо стало похоже на лицо ребенка, который провинился, но очень сожалеет о шалости, и расплакалась. Честно. Горестно.
Она опустилась к Карпачеву, обняла его и несколько минут тихо плакала. Потом, подняв голову и посмотрев ему в глаза, сказала:
– Хорошо, Саша, я все сделаю.
Целый день к Карпачеву съезжались люди.
По большей части они заходили, здоровались. Рассказывали две-три истории из своей жизни, как правило, невеселые (видимо, не желая травмировать больного какими-то хорошими новостями на фоне его плохих). В итоге все сводилось к тягостному молчанию, неудобному прощанию и тяжелому расставанию.
Каждому Карпачев пытался дать совет, пожелание или подарок. Почему-то у него в голове появились мысли о том, что все-таки хочется оставить больше следов в своей жизни, пусть и таких мелких. Память – это все, что оставалось от Карпачова в этой жизни, и стало почему-то для него какой-то отдушиной. Объяснить этого желания он для себя толком не мог, остановившись в размышлениях на том, что оставляет частичку себя для каждого дорогого ему человека.
Никаких дорогих подарков он не делал. Однокурснику Толику подарил часы (у Карпачова было их несколько, но Толе, не раз кутившему с ним как в институте, так и в жизни, подарил лучшие), менеджеру Витьке – свои супер удочки. Тот давно хотел купить себе такие, но на спиннинги по пятьсот долларов денег у него явно не хватало, и подарок этот был кстати. И так далее, и тому подобное. Маша молча выносила заранее приготовленные вещи и с тяжелым сердцем передавала их людям. Никто ничего брать у Карпачева не хотел, мотивируя это тем, что «он дурак» и «нечего себе голову дурными мыслями заполнять», но после карпачевского «Это моя последняя просьба к тебе, возьми, будет память», отказать, естественно, никто не мог.
Единственным дорогим подарком была помощь бухгалтеру Кате, которая прошла с Карпачевым весь бизнес путь, практически от кооператива. У той была очень больна и нуждалась в постоянном лечении мать. Карпачев и ранее помогал Кате в этом вопросе, но недавно, вскользь узнал от Маши, что маме необходима какая-то срочная и дорогостоящая операция. Пришедшей сотруднице сказал:
– Катюш, я знаю, что ты откажешься, но это просьба моя последняя к тебе. Очень маме твоей помочь хочу. В сейфе на работе у меня десятка «зелени» лежит. Код 4563. Возьми, пожалуйста, не отказывай.
Катя расплакалась, обняла Карпачева, потом искренне поблагодарила его и как-то странно быстро ушла, видимо, не желая травмировать больного своим плачем и горестным видом.
Семен и Аркадий приехали практически одновременно. В комнате в этот момент сидели Маша с Мишкой, пили чай и обсуждали какие-то незамысловатые бытовые вопросы, упорно желая обходить один единственный волнующий.