— Но они существовали для вас, для родных и друзей Одри.
— Этого недостаточно! Все должны знать, что я потерял и почему эти шестеро заслуживали смерти. И даже их смерть должна была послужить гласности. Полагаешь, если б я просто подкрался и зарезал каждого, СМИ освещали бы это настолько широко? Чтобы привлечь внимание, нужна зрелищность. Чтобы удовлетворить голод публики, нужна оригинальность. Каждая смерть должна была отличаться, каждая должна была выражать что-то — отсюда способы убийств. Думаешь, я наслаждался, делая это?
Образ тела Бекки — искалеченного, окровавленного — возник перед глазами Джо. Эти мучения, этот садизм были такими же ненужными, как и то, что случилось с ее предшественниками.
— Да, я считаю, наслаждались, — ответил он. — Вы свалили всю ответственность за свои действия на Бекку. Вам просто нужен был повод для того, чтобы сделать то, что вы сделали, стать тем, кем стали. Это и есть ваше наследие, и вас запомнят не благородным мстителем, а убийцей шести невинных людей.
Хаммонд покачал головой.
— Нет, публика запомнит мое имя благодаря моей любви к Одри и Этьену. И все поймут, что я сделал ради тех, кого любил.
— И откуда люди вообще об этом узна́ют? Если прыгнете за борт, никто никогда не услышит вашу часть истории.
— Услышат, потому что ты расскажешь.
Хаммонд достал из кармана брюк мобильный телефон и бросил его Джо.
— Это мой одноразовый мобильник. На нем ты найдешь видео — там я рассказываю свою часть истории. Когда это будет использовано как улика, все будут знать, что я был хорошим человеком и мог бы стать хорошим отцом. Будет публичное расследование, почему понадобилось столько времени, чтобы найти меня, и имена всех людей из моего списка будут упомянуты и заслуженно запятнаны грязью. Моя семья наконец-то получит то правосудие, которого заслуживает.
— Почему бы просто не сдаться и не рассказать обо всем этом на суде?
— Потому что я должен быть в другом месте. — Хаммонд повернул голову и снова посмотрел на воду. — Семья Одри не известила меня о месте и времени проведения похорон. Я узнал об этом несколько недель спустя и молил отдать мне хотя бы их прах. Но его уже развеяли между двумя странами, которые она любила, — Англией и Францией. Здесь, под пеной и волнами, я снова увижусь с ними.
— Значит, так все и закончится?
— Тебя это удивляет? Какова самая распространенная теория о том, что случилось с лордом Луканом после того, как тот бежал с места убийства? Она гласит, что он спрыгнул с парома, идущего из Нью-Хейвена в Дьепп, и утонул.
Джо отчаянно хотел, чтобы Хаммонд остался в живых и предстал перед судом за то, что совершил. А чтобы достичь этого, нужно было выиграть время и заставить его говорить и дальше.
— И как вам удавалось постоянно опережать нас на шаг? — спросил Джо.
— А ты как думаешь?
— Кто-то в наших рядах сообщал вам о наших действиях, не так ли? У вас было время переодеться в Меган перед тем, как мы пришли к вам на квартиру, вы покинули дом напротив жилья пожарного незадолго до того, как мы обнаружили ваше укрытие, и вы сбежали из дома Бекки за несколько минут до нашего появления.
Хаммонд криво улыбнулся.
— И кто это был? — поинтересовался Джо.
— Смотри внимательнее, детектив. Когда сюда прибудут остальные, этот человек появится последним. — Он посмотрел за спину Джо. — К слову, об остальных…
Он вдруг снова схватился за перила и развернулся всем телом.
— Нет, стой! — в панике закричал Джо.
— Сюда! — раздался голос за его спиной, и, обернувшись, он увидел Нихата и вооруженного офицера, за которыми следовали несколько других — они бежали через палубу на корму под проливным дождем. Джо повернулся и бросился к Хаммонду, пытаясь схватить его за руку, за ногу или хотя бы за одежду, чтобы остановить.
Но было слишком поздно. Хаммонд уже наполовину перевалился через перила, прежде чем они с Джо встретились взглядами. А потом в одно мгновение рухнул вниз и скрылся из виду.
Глава 62
Падение оказалось длиннее, чем он ожидал.
Последний четкий образ, запечатлевшийся в мозгу Доминика, — это лицо детектива-сержанта, беспомощно смотрящего, как его цель обрушивается в воду и скрывается под поверхностью.
За мгновение до соударения тело Доминика повернулось в воздухе, и он упал боком — ребра, шея и бедро приняли на себя всю силу удара, который вышиб воздух из легких. Все органы чувств испытали перегрузку, когда его поволокло вниз — как будто он угодил в челюсти акулы. Непроглядная темнота сбивала его с толку, кожа горела от удара об воду и от холода.