— Что–то по химии сахара?
— Скорее, по истории. Связанное с «запретами цивилизации».
Девушка задумалась.
— Вам было бы проще открыть стандартный учебный курс в голотеке, но если вы хотите… Нам придётся посмотреть самые старые источники… Но нужно будет немного подождать. Книги нельзя доставить мгновенно… — она замялась.
— Я подожду.
Девушка расцвела и бросилась к навигационной панели.
— Я знаю, что вам будет интересно, — сказала она. — У нас есть копии старинных книг на имперском. Вернее, близком к нему языке. Он назывался центральноевропейский… Эта книга специально была переведена для наших потомков, но распространения она не получила.
Минут через пять девушка принесла копию книги. Там так было и написано «Копия». «Выписки Мильдара Павича».
Я по привычке открыл на середине. Да, некоторые конструкции предложений показались мне непривычными, было много и устаревших слов, но в целом текст я понимал хорошо.
«…любая клетка человеческая устроена гораздо сложнее современного космолёта. А мы взялись ломать и достраивать геном, едва сосчитав в нём отдельные кирпичики. И мы делали это не в лабораториях и на научных станциях, мы стали ломать клетку в промышленном масштабе.
Мы хотели, чтобы люди покупали и покупали, чтобы они ели, ели и ели, да что там, чтобы они жрали, как свиньи!
Этот процесс не был централизованным. Никто не планировал химической атаки на человека. Просто мы хотели тогда продавать больше. А чтобы продавать, нам нужно было, чтобы люди потребляли. Техника делалась в означенный период всё более разнообразной при тех же функциях и старательно малонадёжной. А в пищу и воду на всех стадиях: от добычи в природе и выращивания, до доставки потребителям — добавлялись химические вещества. Химия нужна была, чтобы отфильтровать воду и вырастить зерно, химию добавляли, чтобы сохранить воду и зерно как можно дольше, химия присутствовала в упаковке для этой сохранности. Мы уже знали тогда о гомеопатии и взаимодействиях молекул при разных условиях. Поодиночке эти технологии не представляли особенной опасности. Но мы никогда не учитывали воздействие всех этих факторов разом.
Жизнь становилась тогда всё более специализированной: тот, кто выращивал мясо, уже не знал, как его будут готовить, а тот, кто готовил, не думал, о хранении и продаже. И на каждом этапе в пищу добавлялись химические вещества. И они накапливались в живых клетках людей. И вступали между собой в реакции. И разрушали сложную химию человеческого тела.
Сначала это шло на уровне заводов тела — клеток, потом стало закрепляться наследственно. По–разному в разных землях и у разных людей. Но существовали и другие факторы, связанные с загрязнением природной среды — и они тоже вносили свою лепту. И наступил в те дни момент, когда выяснилось страшное: пищи и воды без добавок на Земле более не существует.
Из воды человек состоит на две трети. Теперь естественные воды заражены самыми разными отходами химических производств, гормоноподобными веществами и консервантами. И бутылированная вода — ещё в большей мере. Именно производители бутылированной воды стали добавлять в неё в микродозах химические вещества, улучшающие сохранность и вкус, это позволяло им лучше продавать воду. Находили в бутылированной воде и следы таких гормонов, как окситоцин, дофамин, серотонин, эндорфины, находили даже седативные вещества и анальгетики. Всё это продавалось, потому что продавать это было выгодно. Всё это влияло на гормональный статус потребляющих эту воду, потому что продавец мечтал привязать покупателя именно к своей воде. В условиях стресса крупных скоплений людей, в разрастающихся городах — гормоны давали людям эмоциональную стабильность. И люди были рады пище и воде с гормонами. Но искусственные гормоны прекращали выработку настоящих. Человек становился всё менее устойчивым психически, всё более подверженным депрессиям. И всё это закреплялось в генотипе.
С продуктами дело обстояло хуже, потому что изменения встраивались в сложные цепочки биохимических процессов. Животных кормили зерном и травой, уже с элементами удобрений и веществ, загрязняющих почву. Мясо и молоко было насыщено как этими веществами, так и продуктами гормональной реакции живых тел на них. Человек, получая эту пищу, тоже реагировал связкой химических процессов и гормонов. И медленно превращался в уродливое умом и телом существо.
Элита человечества постаралась изолировать себя от измёненного цивилизацией питания — но было поздно. Не было уже мест на Земле, где люди были бы полностью в натуральной среде, не загрязненной химическими отходами человечества.