- Нам всем конец, - пророкотал чуть полноватый торговец, - жизнь в рабстве Хазирата хуже смерти в самых страшных пытках. Я слышал множество историй в таверне от имперских разведчиков об участи тех бедолаг, что попались в лапы гончих. Этого всего не должно было случиться, молю тебя, о справедливый Наргос, пусть это окажется лишь страшным сном.
Из спутанного рассказа, часто прерываемого молитвами к различным богам, а так же бесконечного причитания о несправедливости судьбы, удалось выудить суть происходящего. Кочевники в очередной раз попёрли на имперские города, желая получить рабов, добротное оружие и драгоценные металл, а также продовольствие. В степи последние годы жить стало тесно, вот и изрыгает она время от времени на пограничные города сынов своих. Лавины разнообразных племён словно морская волна опускались на границы, но, впрочем, всегда получали отпор и так же быстро ретировались под огнём и мечом регулярной армии.
Пока я пытался разобраться в тонкостях местной политики, небеса ещё пару раз наполнялись багровыми тучами, разрываемыми метеорами, которые один за другим испытывали на прочность магическую защиту Перакса. А защита трещала по швам, последний удар прорвался сквозь завесу, которая от столкновения пошла трещинами и рассыпалась, будто стеклянный шар на большом сегменте пространства. Прогремел чудовищный взрыв, обрушивший секцию стены, находящейся в эпицентре удара. Удачей тут же воспользовались нападающие, первые отряды которых уже достигли стен. Израненное войско степняков пустило своё щупальце в пролом, враги прорвались в город. Что же происходило там, за стеной видно не было, только бесконечные подкрепления так и продолжали сыпаться в пробоину.
По лагерю прокатился ободряющий клич, предрекавший близкую победу, а конвоиры вывели из недавно сформированного нового загона, что был ещё хлипче прежнего, новую партию рабов, превосходящую по численности все предыдущие вместе взятые. Составляли отряд в основном недавно прибывшие с гончими местные жители, обитавшие за крепостной стеной, и первые, кто попал под удар. Меня видимо тоже приняли за одного из местных, и потащили следом, плетью по спине задав верное направление в сторону толпы, превращаемой в очередь на убой. Только сейчас удалось подробнее рассмотреть, что же за таинство происходит под опекой стольких воинов, живым щитом перекрывавших доступ к алтарю. Солдаты с обеих сторон подхватывали людей и затаскивали на алтарь, где местный шаман, выделяющийся богатым одеянием по местным меркам и сейчас почти полностью залитым кровью пленников, резал глотки со скоростью промышленного станка. Кровь окрапляла кости, что в изобилии присутствовали в специальных углублениях, соединённых каналами, по которым курсировал поток угасающей жизни. Как только жизнь угасала в пленнике, который на четвереньках был расположен в центре зиккурата, послушные стражи избавлялись от ненужной больше плоти, сталкивая ее вниз, где их соратники выносили человеческий мусор за пределы жертвенного круга.
Любой бунт в очереди жестко подавлялся, рабов бесцеремонно калечили, ведь мы теперь им больше не нужны. Очередь вскоре дошла до меня, два амбала, что ростом на целую голову превышали любого встреченного ранее степняка, подхватив моё тело, занесли на алтарь. По сравнению с местным шаманом, первый встреченный мною в этом мире маг был просто душкой. Глаза местного владыки были заполнены кровавой пеленой, которая пульсировала будто море в самый страшный шторм. Властно возложив свою руку на мой лоб и поудобнее перехватив ритуальное оружие, шаман замахнулся кинжалом, жадным до чужой жизни.
Глава 2
«Перакс»
Видимо кто-то забыл прописать среди нитей судьбы пунктик о моём долголетии, очень обидно, что чувствовать себя по настоящему живым я начал чуть больше суток назад. Всё остальное время я либо пытался что-то кому-то доказать, либо плыл по течению, не очень интересуясь что же там за бортом. Всю жизнь судьба раз за разом жёстко ставила меня в рамки, зайдя за которые я мигом остался бы ни с чем. И только теперь, на жертвенном одре, в рабстве у хозяев степной жизни из другого мира, я в первый раз в жизни чувствую себя по-настоящему свободным. Катись оно все пропадом, пускай я проживу всего лишь несколько секунд, но проведу я их в борьбе не только с шаманом, но и с самой судьбой.