Большую половину дня продлился безостановочный поход, кормить нас никто и не думал, из нашего отряда уже человек десять повалилось на землю, окончательно обессилев. Участь бедняг незавидна, надзиратели тут же перерезали глотки сломленным, хищно улыбаясь, предвкушая новые казни. Лесостепь сменялась всё более густыми насаждениями деревьев, так что пару раз армии приходилось пересекать лесные массивы, попутно высылая во все стороны охотничьи отряды. Обозы часто ломались, уж настолько отвратительно были собранны телеги. Из рабской колонны подряжалось десяток человек, что поднимали телегу, пока желтолицый возница с гримасой презрения и едкими фразами на незнакомом никому языке латал обоз. В награду за спасение транспортного средства рабы получали пару плетей по спине и с конвоем отправлялись обратно в строй, успевающий отдалится от сломанной телеги на приличное расстояние. Армия так же нелепо останавливала своё движение, как и начинала, когда солнцу на небосводе оставалась четверть пути до глади горизонта, мы догнали авангард, окружающий город, прикрытый от неприятеля неприступными на первый взгляд стенами. Все постройки, коих было натыкано как грибов после дождя вокруг города – крепости, уже вовсю пылали, сопровождаясь криками ужаса местного населения, подвергшегося вероломному нападению.
Пока армада кочевников вовсю мародерствовала на уже захваченных подступах к городу, мы все как один повалились на разогретую солнечным днём землю, не в силах больше сопротивляться гравитации. На стенах тем временем уже вовсю разгоралась нездоровая канитель, гарнизон спешно готовился к штурму. В арьергарде кочевников повсеместно разгорались костры над огромными чанами, к которым один за другим подходили воины, чтобы пополнить силы едой перед атакой на укреплённый пункт. Рабов же, смертельно вымотанных дорогой, начали малыми группами забирать и конвоировать к походному алтарю, что зиккуратом возвышался над толпой воинов, окруживших пространство вокруг.
Приготовления к осаждению неслись полным ходом и сквозь кутерьму несущихся по расформированному с похода войску солдат, было почти не разглядеть, что же происходит у алтаря на данный момент. Только крики и безумные стоны иногда вырывались через шумовую завесу, которая стояла над лагерем. Войско окончательно перестроилось в боевой порядок и хладнокровным шагом, с каждой секундой увеличивая темп, боевой формацией ринулось на штурм. Штурмовые лестницы, что были на скорую руку собраны из подручных средств, чуть отставая от авангарда, двинулись следом, давя своей тяжестью на плечи носильщиков. От алтаря к небесам ринулся луч мрачно алого света, а спустя минуту затишья небеса разверзлись, обрушивая на крепостные стены метеоритный дождь, который, к слову, не нанёс защитникам и строениям серьёзных повреждений. Вместо крепости удар ушёл в мигнувший в момент удара купол, переливающийся золотистым цветом, появившийся так же внезапно, как и исчез. Метеориты, потерявшие былую мощь, распались на более мелкие сегменты и обвалились в ров, что окружал высокую каменную стену, испаряя львиную долю воды, скопившейся там.
Каждый шаг вперёд забирал у кочевников жизни как минимум нескольких сотен человек из штурмовых отрядов. Стрелы несли на себе не только смерть от прямого попадания в незащищённые примитивными доспехами места, но и подлые заклинания, что от столкновения с землёй или плотью противника просыпались от долгой спячки, выплёскивая всю свою ненависть и кося степняков пачками. Вот только даже многочисленные миазмы стихии, тут и там вспыхивающие посреди формации, тут же заполнялись бесконечным потоком следующих сзади подкреплений. Орда не знает жалости ни к себе, ни к противнику, коими, по сути, являлись все, кому не удостоилось чести родиться в степном племени. О националистических настроениях в местном обществе мне рассказал один из пленников, который пару часов назад торговал мясом на рынке города Перакс, одного из немногочисленных оплотов, выстроенных на границах Андорианской империи больше сотни лет назад, в аккурат после последнего серьёзного вторжения степняков.