Джейн и Фрост прошли через гостиную, где стоял клетчатый диван, безупречно смотревшийся под пластиковыми чехлами. На кофейном столике стояла ваза с фруктами, вырезанными из камня, нефритовыми яблоками и виноградом из розового кварца. Вечно блестящие продукты, которые никогда не испортятся.
— “Сколько лет вашей бабушке?” - спросил Фрост, когда они проследовали за Леной на кухню.
— Ей семьдесят девять.
— И она совсем не говорит по-английски?
— «О, она понимает намного больше, чем показывает, но сейчас она слишком взволнована, чтобы говорить на английском». Лена остановилась в коридоре и указала на фотографию на стене. «Это бабушка, мои родители и я, когда мне было шесть лет. Мои родители живут в Плимуте и постоянно просят бабушку переехать к ним, но она отказывается. Она живет в этом доме сорок пять лет и не собирается отказываться от своей независимости. Лена пожала плечами. «Она упрямая. Что тут поделаешь?"
На кухне они нашли миссис Леонг, сидящую за столом, обхватив руками голову с расстрепанными седыми волосами, похожими на пух одуванчика. Перед ней стояла чашка чая, и вместе с паром поднимался аромат жасмина.
— Най-най? — сказала Лена.
Миссис Леонг медленно взглянула на посетителей, ее глаза раскраснелись от слез. Она указала на другие стулья, и все сели, Лена заняла стул рядом с бабушкой.
— Во-первых, Лена, расскажите нам, что именно она сказала вам по телефону? — спросил Фрост, доставая блокнот.
— “Она сказала, что они с Софией планировали встретиться сегодня утром. Но когда бабушка зашла в соседнюю дверь и позвонила в звонок, никто не ответил. Дверь была не заперта, поэтому она вошла внутрь. Она увидела кровь. А потом она увидела Софию.”
— “В котором часу это было?”
Лена спросила свою бабушку, и миссис Леонг разразилась долгим потоком на мандаринском языке, что, безусловно, было больше, чем просто время суток.
— “Около восьми утра”, - сказала Лена. — “Они собирались вместе приготовить тамале. Обычно они делают это в январе, но тогда прошло еще слишком мало времени со смерти Тони, и София все еще была сильно потрясена.”
— Это, должно быть, мистер Суарес? - спросила Джейн. “А как он умер?”
— «Это был геморрагический инсульт. Его прооперировали, но он так и не очнулся. Перед смертью провел три недели в коме». Лена покачала головой. «Он был таким милым человеком, таким обходительным с моей бабушкой. Да и со всеми остальными. Видели бы вы, как они с Софией держались за руки, когда шли по кварталу. Словно молодожены!».
Фрост оторвался от блокнота, в котором что-то писал.
— Вы сказали, что сегодня утром ваша бабушка и София собирались приготовить тамале. Как они разговаривают друг с другом?»
Лена нахмурилась. — "Извините, что?"
— «Ваша бабушка не говорит по-английски. И я предполагаю, что София не говорила по-китайски.
— «Им не и нужно было разговаривать, потому что кулинария — это и есть язык. Они наблюдали за готовкой и пробовали вместе. Всегда угощали дру друга. София приносила тамале, а бабушка умеет тушить изумительно вкусное рагу из бычьего хвоста».
Джейн посмотрела на подставку для специй у плиты, на коллекцию приправ и соусов, которые так отличались от приправ Софии. Она вспомнила мешки с масой на кухне умершей женщины и представила, как эти две старушки сидят бок о бок, заворачивая кукурузную шелуху в подушечки из кукурузной муки, смеясь и болтая на разных языках, но прекрасно понимая друг друга.
Джейн смотрела, как миссис Леонг вытирает лицо, оставляя мокрые дорожки на щеках, и думала о собственной матери, тоже отчаянно независимой, и живущей в одиночестве. Она думала и обо всех других женщинах в этом городе, одиноких в своих домах по ночам. Женщинах, которые встревожатся при звуке бьющегося стекла и незнакомых шагов.
— Прошлой ночью, — сказала Джейн, — ваша бабушка не слышала ничего необычного? Какие-нибудь голоса, или шум?
Прежде чем Лена успела перевести, миссис Леонг уже качала головой. Очевидно, она поняла вопрос и ответила еще одним длинным потоком мандаринского языка.
— «Она говорит, что ничего не слышала, но она ложится спать в десять», — сказала Лена. «София работала в больнице в вечернюю смену и обычно возвращалась домой около одиннадцати тридцати, в полночь. К тому времени моя бабушка уже спала». Лена умолкла, когда миссис Леонг вдруг снова заговорила. — «Она спрашивает, когда это произошло? Сразу после того, как она вернулась домой?