— “Да, я позвонила детективу Риццоли”, - сказала Джулианна. — “Она не рада, что мы здесь, но, по крайней мере, она знает, где мы находимся. Она связалась с полицейским управлением Дугласа, так что они в курсе ситуации. Не стоит беспокоиться, Майк. Правда.”
Она задействовала свой мамин голос, который Эми так хорошо знала, голос, который действовал и на папу. Он мог быть врачом, привыкшим отдавать распоряжения в отделении интенсивной терапии, но дома он был счастлив подчиняться своей жене, потому что она всегда во всем была на высоте, будь то чековая книжка или кухня.
Когда, наконец, Джулианна повесила трубку, она выглядела измученной от усилий, затраченных на то, чтобы успокоить своего мужа, и устало улыбнулась Эми. — “Он хотел бы быть здесь”.
— “Он приедет в субботу?”
— "Да. Он уедет прямо из больницы.”
— ”Скажи ему, чтобы привез еще несколько бутылок вина".
Джулианна рассмеялась. — “Бедненькая ты. Застряла здесь, у черта на куличках, только со своими скучными родителями.”
— “Скучно - это хорошо. Прямо сейчас, это то, что нам обеим нужно”. Эми отнесла тарелки в раковину и повернулась, чтобы посмотреть на свою мать, которая сидела, уставившись вдаль, ее пальцы барабанили по столу. Джулианна никогда не признавалась, когда ей было страшно. Она никогда не признавалась ни в чем, что могло бы встревожить ее дочь, но Эми и не нужно было ничего говорить. Она видела это в маминых пальцах, беспрестанно отстукивающих азбуку Морзе страха.
Джулианна встала. — “Пойду еще раз проверю машину. Я нигде не могу найти свои шлепанцы, хотя точно помню, что брала их”.
— ”Может быть, на полу заднего сиденья?"
— “Или в багажнике. Они наверное завалены под всеми этими мешками из-под продуктов.” - Джулианна взяла фонарик из кухонного ящика и вышла наружу, сетчатая дверь со скрипом закрылась за ней. Эми прислушалась к шагам матери, спускающейся по ступенькам крыльца, и из окна увидела силуэт Джулианны, движущийся сквозь деревья к подъездной дорожке.
Эми вернулась к раковине и принялась за грязную посуду после ужина. Никто из них сегодня так почти ничего и не ел, и она выбросила остывшие спагетти в мусорное ведро, вымыла и высушила посуду и поставила ее обратно в шкаф.
Джулианна не возвращалась.
Эми выглянула в окно, но не увидела ни Джулианну, ни проблеска фонарика. Куда пропала ее мать? Она колебалась между выходом на улицу, чтобы найти Джулианну, и тем, чтобы остаться здесь, в радостном свете кухни. Тикали минуты. Она не слышала криков, ничего, что могло бы ее напугать, только стрекотание сверчков. И все же что-то было не так.
Она вышла на крыльцо. "Мама?" — позвала она.
Ответа не было.
Она не видела никаких огней других домов на озере. Сегодня ночью только их ломик оказался заселенным. Они были здесь одни, спрятанные в этих лесах и вдали от главной дороги. Это было именно то место, где они хотели быть, но теперь Эми задумалась. Интересно, а не был ли их приезд сюда ошибкой?
— "Мама?"
Что-то плеснулось в озере, и она увидела, как рябь потревожила отражение лунной дорожки на воде. Просто утка или гагара. Не о чем беспокоиться. Она вернулась в домик, но как только сетчатая дверь захлопнулась за ней, она услышала еще один звук. Он пришел не с озера; он был гораздо ближе. Шорох. Щелчок треснувшей ветки.
Шаги.
Она смотрела сквозь сетчатую дверь, пытаясь разглядеть, кто или что приближается. Была ли это Джулианна, возвращавшаяся от машины?
Затем она увидела фигуру, появившуюся из тени деревьев. Он вырисовывался на тропе, очерченный сиянием озера. Не Джулианна. Это был мужчина, и он шел к ней.
Тут она начала кричать.
Тридцать четыре
Джейн
Еще до того, как Джейн вошла в домик, она увидела кровь. Она разлетелась по полу и вверх по противоположной стене пулеметным огнем артериальных брызг. Не говоря ни слова, она остановилась на крыльце и наклонилась, чтобы натянуть бумажные бахилы. Когда она снова выпрямилась, то сделала вдох, готовясь к тому, что ждало ее внутри. Снаружи воздух приятно пах влажной землей и сосновыми иголками, но внутри было иначе, там стоял другой аромат. Слишком много раз она ощущала его и раньше.