Покидая в спешке Вырицу, немцы оставили в Натальиной комнате небольшой круглый обеденный стол, овальный туалетный столик, широкую железную кровать, стулья. Мебель оказалась немалым подспорьем: было на чем поспать, посидеть и поесть. Но еда стала главнейшей и насущной заботой Натальи.
Оставив Галюшку с подросшим Володей, она направилась в старый огород. Без преувеличения можно сказать, что там сейчас решался вопрос жизни и смерти. Все время, проведенное в Калининской области, Наталья молилась о сохранении в первую очередь икон и продуктов. К этой яме она сразу и направилась. Спасительница-яма была цела. Во вторую – с одеждой и посудой – попала бомба.
Скудные запасы приходилось теперь рассчитывать еще на три рта. Наталья понимала, что, если ничего не предпринять, запасы быстро иссякнут, и ее постигнет участь соседки.
Первым делом она пошла на убранное капустное поле. Насобирала оставшихся капустных листьев и испекла пирожков. Обменяла их на хлеб и сало. Делить еду было доверено единственному мужичку Вовушке.
Позднее Анастасия вспоминала: «Ну, так нарежет, так нарежет, что в руки не взять. Бутерброды из хлеба и сала делал буквально с ноготок». Когда Натальи не было дома, она присматривала за детьми. Наблюдала через оконце над дверью и всегда удивлялась самостоятельности Вовушки. К поручениям матери он относился серьезно, ответственно и выполнял все с точностью. В комнате всегда был порядок, Галюшка обихожена.
«Больше всего меня удивляла его выдержка, когда он делил еду, – рассказывала Анастасия. – Ведь совсем еще мальчонка: голодный, худенький, но, чтоб взял крошку в рот – никогда. Всем все поровну. Откуда у него такое чувство справедливости? Диву даюсь».
Отлучаться Наталье приходилось часто и, бывало, надолго. Какой физический и духовный подвиг пришлось совершить ей ради спасения своих детей и чужой семьи, знает один Господь. Он всегда направлял ее стопы в нужном направлении. А ходить приходилось с бесконечными ношами и за тридцать, и за сорок, и даже за семьдесят километров.
От постоянного недоедания Наталья стала опухать. Именно в это время из Германии вернулся Михаил с трофеями. Жить стало по легче. Появилась возможность почаще бывать у своего духовного отца и в церкви.
Казалось, можно и немного передохнуть от тягот земных. Но не оставлял Создатель Свою избранницу новыми испытаниями. Галюшке в ту пору, когда появилась невесть откуда взявшаяся болезнь, было три годика. Перестала пить, есть, побледнела, а потом и синеть стала. Подхватила Наталья дочку и к батюшке. «Предупреждала Царица Небесная – беречь, – неужели потеряю».
Старец все знал и сразу позвал в келлию.
– Отец мой, что с ней?.. Умрет ведь, не пьет, не ест.
– Будет и есть, и пить. Дайте ей святой водички и просфорочку.
Галюшка выпила воду и сразу принялась за просфорку. Она оживала на глазах. Батюшка полулежал на кровати и добродушно смотрел на нее.
– Посади дочку ко мне, – попросил он Наталью.
Сначала с опаской, а потом все смелей, Галя стала играть дедушкиной бородой.
– Галюшка, что ж ты делаешь?! – заволновалась мать.
– Не трогай ребенка – пусть играет, – улыбнулся батюшка Серафим. – Домой придешь, девочка будет долго спать. Проснется, чтоб ни попросила, исполни.
…Попросила Галюшка молока.
«Нет, не случайно подступила болезнь. Это Богородица умудряет меня, – рассуждала Наталья. – Детей молоком надо кормить».
Скотину она никогда не держала, не знала, с какого боку к ней подойти, но взялась за обзаведение хозяйством без колебаний. Попросила Михаила в хорошо сохранившемся около дома хлеву обустроить закуток и принялась за поиски козочки. Так появилась кормилица Люся. Можно сказать, что Галюшка с нею и выросла.
Молоко стало хорошим подспорьем, но других продуктов катастрофически не хватало. Все приходилось добывать ценой неимоверных усилий. Прихожане церкви делились между собой опытом выживания, рассказывали, где и как можно купить продукты или сделать обмен. Узнала Наталья, что выгодней всего это сделать в Прибалтике.
«Я не знаю, в какое место мама ездила, – рассказывал Володя, – удивляет другое: как она вообще решилась на эту поездку. Ведь мама дальше Пожегдина, монастыря, да Вырицы нигде и не была. Если не считать эвакуацию. Тем не менее съездила удачно. Сообщила нам со станции, чтобы пришли помочь ей. Приходим, а около нее огромный мешок с мукой. Такие мешки весили от семидесяти до девяноста килограммов. И вот стоим втроем: мама – хрупкая женщина, и два ее мужчины – один подросток, второй – с обострением язвы. Увезти не на чем. Посмотрела мама на нас – только и сказала: «Помогайте на спину поднять». До сих пор стоит перед глазами эта картина: согнувшаяся чуть ли не до земли мама и мы с папой по бокам. Помогали, как могли. Через какое-то время папа говорит: «Натальюшка, отдохни». А она строго в ответ: «Не сметь!» Так три километра и прошли. Уму непостижимо – откуда у нее взялись силы?»