— Она интересовалась мистером Ньюсемом: она с ним несколько дней не виделась.
— Стало быть, она не уехала с ним снова?
— По-видимому, она считает, что он, возможно, уехал с вами, — ответила Мария.
— Надеюсь, вы не сказали ей, что я ничего о нем не знаю.
Со свойственным ей снисходительным видом мисс Гостри покачала головой.
— Я ведь не знала, что вы знаете. Я могла только пообещать, что спрошу у вас.
— Ну так я уже неделю его не видел — и, естественно, сам недоумевал. — Недоумение Стрезера со всей очевидностью возросло, тем не менее он продолжал: — Пожалуй, я все же способен до него добраться. Вам она показалась встревоженной?
— Она всегда встревожена.
— Это после всего, что я для нее сделал? — И с почти утроенной, но вполне безобидной насмешливостью добавил: — Оказывается, я приехал затем, чтобы этому воспрепятствовать! Кто бы мог подумать!
— Стало быть, вы не до конца в нем уверены?
— Я как раз хотел спросить вас, что вы думаете на этот счет о мадам де Вионе.
Секунду-другую она молча смотрела на него.
— Разве хоть одна женщина может быть в чем-либо уверена до конца? Она рассказала мне, — добавила Мария, словно это пришлось к слову, — о вашей фантастической встрече за городом. После этого… à quoi se fier.[115]
— Злосчастная случайность, немыслимая при всех мыслимых стечениях обстоятельств, — согласился Стрезер. — Да, поразительно. И все же, все же…
— И все же она не придала этому значения.
— Она ничему не придает значения.
— Ну, поскольку вы тоже, мы можем наконец перевести дух.
Он, кажется, был готов согласиться с ней, но не безоговорочно:
— Я придаю значение тому, что Чэд исчез.
— Пустое, — обронила она, — вы его вернете. Теперь вы, по крайней мере, знаете, почему я тогда уехала в Ментон.
Он дал ей весьма убедительно понять, что сделал выводы из имеющихся в его распоряжении фактов, тем не менее у нее было вполне оправданное желание внести полную ясность:
— Я не хотела, чтобы вы задали мне этот вопрос.
— Задал его вам?
— Задали вопрос о том, в чем вам пришлось… на прошлой неделе… убедиться наконец воочию. Мне не хотелось быть поставленной перед необходимостью лгать ради нее. Это уже было бы слишком! От мужчины, разумеется, такое можно требовать. Я имею в виду — солгать ради женщины. Но нельзя же требовать, чтобы это сделала женщина ради другой женщины; если только речь не идет об услуге за услугу, когда это делается как бы в целях самозащиты. Но я не нуждаюсь в защите, поэтому ничто не мешало мне «улепетнуть» — просто чтобы дать вам возможность самому увертываться от испытания. Я не хотела брать на себя ответственность. Мне удалось выиграть время: когда я возвратилась, надобность в испытании отпала.