На глаза попадается знакомая стела — он вывез меня из города, пока я была без сознания! И я знаю эту дорогу, она ведёт к аэропорту. Теперь известно, где меня закопали, но что толку? Никто меня там не станет искать. Моя мать не сможет даже на могилу прийти, чтобы поговорить с ушедшей в иной мир.
Тварррь! Ненависть прорывается сквозь толщу бесчувственности. Это он во всем виноват, он! Хочу выкрутить руль, хочу ударить его, и не могу! Не могу причинить хоть какой-то вред. На одном из знакомых перекрёстков я беспрепятственно покинула машину и пошла домой. Теперь усталость не запускала свои коготки в моё тело, ничего во мне больше не менялось…
Наверное, это и есть ад: знать то, что никогда не откроешь живым, видеть, как страдают твои близкие, но не иметь возможности их утешить, застыть в одном состоянии, когда жизнь без тебя не стоит на месте. После смерти я всегда была рядом с мамой, наблюдала, как с каждым днём в её глазах гаснет свет надежды, но она продолжает оббивать пороги в ближайшем отделении милиции, как расклеивает объявления с моей фотографией, как плачет по ночам, прижимая к груди фоторамку…
Она так изменилась. С её лица пропала улыбка, оно осунулось, резко проявились морщины. Мама почти перестала есть, больше не готовит, хотя раньше любила это делать, взяла отпуск на работе. Когда она не занимала себя поисками, то приходила в мою комнату и подолгу лежала на кровати. Такая застывшая, словно неживая.
Я бы всё отдала ради того, чтобы у неё был хоть кто-то, кто заставит жить. Но такого человека не было. Друг у друга всегда были лишь мы, и мне это даже нравилось. А теперь я корила себя за эгоизм: мама могла найти своё счастье, если бы позволила себе. Если бы знала, что дочь сможет это принять. И вот, я смотрю на неё день за днём и как будто умираю во второй раз.
Совсем плохо стало, когда появилась информация о других пропавших. Теперь сомнений почти не осталось — найти меня живой уже никто и не надеялся. Сначала я была вне себя, так хотелось открыть правду, прекратить этот кошмар! Две, три, пять… Девушки исчезали, а никто не знал куда. И я сдалась, приняла, что с момента собственной смерти больше не могу сделать ничего для тех, кто ещё жив. И сама больше ничего не хочу…
Плача, я отпустила её руку.
— Мне так жаль, — произнесла одними губами, зная, что Лера поймёт.
«Мама» — стало для меня ответом.
Боже. Единственное, о чём так беспокоится этот ребёнок — это её мать. Желание, чтобы ей сообщили правду, которую она и так уже знает. Нашли тело, чтобы бедная женщина смогла похоронить своё дитя. Иногда я просто ненавижу этот мир из-за того, что в нём творится!
— Теперь нам известно приблизительное место убийства первой девушки, — не давая себе погрузиться в чужое горе и расклеиться, повернулась к Максу. — Точнее смогу показать на месте, это за чертой города.
— Значит, найдём, — не стал распыляться на лишние слова Скиф. — Ты как?
— Жить буду, — перевела взгляд на призраков.
За время, пока эта группа частично выпала из моего поля зрения, Лера ушла. Скорее всего, она вернётся к матери, будет рядом с ней ждать новостей.
А у меня впереди ещё пять историй… Где взять силы, чтобы их узнать?
Глава 7
Новые грани
Тошно. Меня в прямом смысле тошнит от увиденного в последние два часа. Он же не человек, а выродок какой-то… Столько девчонок, у которых ещё вся жизнь была впереди. Столько невинных ради удовлетворения своего извращённого желания…
Лера была первой, той, которая сорвала его маску нормального человека. Он увидел, что может сделать, он познал, как сильно ему нравится насиловать и убивать тех, кто не может ответить. Теперь убийца, имея определённую цель, выслеживал своих жертв. Больше не было случайного стечения обстоятельств как с такси. Все девушки встретили свою смерть в разных местах, общим оставался лишь сценарий преступления: похищение, изнасилование и убийство. Но и здесь он стал вносить изменения. Маша — последняя убитая им девочка — мучилась дольше остальных. Он решил растянуть удовольствие, два дня держал её в каком-то гараже, но в конце концов так же убил. Задушил, гладя в глаза и упиваясь своей силой.
Я прочувствовала страдание каждой, узнала их мысли и отчаяние, умерла вместе с ними. А потом наблюдала, где насильник выкапывал для них безымянные могилы. Как я ещё смогла всё это рассказать Скифу на словах — не знаю. Я не представляю, где взяла силы, наверное, злость дала мне их взаймы, чтобы после оставить пустую оболочку. Я не хотела снова начать чувствовать, иначе, действительно могла сойти с ума. Это слишком. Слишком для любого нормального человека.