— Я понимаю, вам очень больно и трудно говорить о таком, — к этому добавляется и то, что женщина была свидетелем, но не могла ничего поделать, помешать свершиться страшному. — Но вы сами сказали, он не планировал убивать. Допускаю, что в пылу ссоры более сильный мужчина мог нанести травму несовместимую с жизнью физически слабой женщине. Так почему же все было выставлено в таком свете, будто бы это было нечто ритуальное?
— Он-то ее убил, — подтвердила ещё раз свои слова, — а вот его дражайшая дочь придумала, как следы замести.
— Что⁈ — пораженно воскликнула, забыв, что мы не одни.
— Да, в экстренной ситуации она оказалась сильнее и умнее своего папаши, — с ненавистью посмотрев на больную, ответила бабушка Скифа.
— Вера? — а вот и он сам. — Что ты узнала? — настойчиво потребовал от меня информацию.
«Как же ты не вовремя решил вмешаться в наш разговор» — раздосадовано подумала про себя, оборачиваясь к мужчине.
— Думаю, что здесь не самое подходящее место для этого, — стрельнула глазами на женщин, присутствующих здесь.
Макс сразу весь подобрался, понимая, что это может значить, и согласно моргнул.
— Я тебя услышал, — подтвердил вслух. — Ты уже закончила?
— Нет, есть ещё один вопрос, ответ на который мне необходимо для полной ясности.
— Хорошо, не хотелось бы здесь задерживаться.
Он испытывал дискомфорт пребывая в одном помещении с той, кого его отец избрал взамен матери. Господи, что же будет, когда он услышит от меня шокирующую информацию, что поведала его бабуля? Я даже представить не могу. Ведь где-то глубоко в душе Скиф испытал облегчение, когда услышал, что не мачеха убила его мать, а тут… Даже не знаю, что хуже: убийство или надругательство над мертвым телом? Вот ведь ужас…
— Вы знаете, что я хочу услышать? — вернулась к прерванному разговору, без конкретики, которую могут понять другие люди.
— Её отец раскаивался в том, что натворил, — женщина словно ушла в себя, делясь прошлым. — Наверное, поэтому, так легко поддался моим манипуляциям.
— Самоубийство? — предположила, исходя из её недавних намёков.
— Прыгнул под поезд, — меня передёрнуло от её замогильного голоса. — Не дал мне себя долго мучить.
— Но как в это оказалась втянута дочь? Ведь, если я правильно поняла, она не была в курсе его самодеятельности и желания побеседовать с той, чью семью она развалила?
— Не была, но так удачно позвонила отцу, когда тот в шоке от совершённого выложил ей всё как на духу, — рассказала о появлении в этой истории Анны. — Сначала у неё случилась истерика — даже мне было слышно, как она кричала на другом конце провода, но девчонка оказалась со стержнем, быстренько взяла себя в руки и приехала на квартиру к моей дочери. Это не я её больной сделала — она таковой и являлась, просто окружающим этого видно не было, — чуть ли не прошипела бабушка Скифа. — Разве могло нормальному человеку прийти в голову совершить нечто подобное?
— Нормальные люди не относятся так к факту убийства, про которое узнают, — высказала своё отношение. — Так что, в этом вы правы.
— То, что она сделала, — отвращение и боль сквозили в словах женщины, потерявшей все, — было самым ужасным, что мне довелось увидеть, как при жизни, так и в посмертии. Она не наслаждалась процессом, на её лице было отстранённое выражение, никакого сомнения. Изуродовали мою девочку и ушли, уверенные, что смогут избежать наказания. Но, пусть моя дочь ушла, слишком много боли ей причинила эта жизнь, я не могла все оставить на самотек — это ведь была моя дочь.
— Я не принимаю, но понимаю, почему вы так поступили.
Для неё, как для матери, тот день и стал адом, потому она и не боится дальнейшего пути — самое страшное с ней уже случилось.
— Тот человек не долго молчал — признался зятю в содеянном, готов был отправиться в тюрьму, но тот наоборот посоветовал ему молчать в тряпочку и не высовываться.