Честно, скорее, заблудилась бы я, чем Света. Мы погуляли пару часов, прошли пешком до ее будущего места работы, причем я поняла, что как ни странно, я ни разу не была в этой местности. И когда мы собрались уже обратно, наши мнения, в какую сторону идти, разделились. Причем Света утверждала, что нам нужно пойти направо, а потом по диагонали, я же твердила, что нам нужно налево. Аргументировав, что я все-таки не первый год здесь живу, мы двинулись туда, куда сказала я.
Конечно, я ошиблась. Географический кретинизм в высшей степени. Света смеялась до слез, когда я осматривала окрестности и бормотала “куда перенесли мой дом”. Она же и нашла путь обратно. Готова спорить, она и в лесу не заблудится, даже без компаса.
Домой мы вернулись около девяти. Она всю дорогу что-то рассказывала, а я, к своему удивлению, слушала.
Ей было двадцать пять и, использовав нехитрые математические подсчеты, я поняла, что когда мы с ней познакомились, ей было около двадцати. А не восемнадцать, как я думала.
Света окончила какой-то архитектурно-строительный институт и переехала сюда работать инженером-проектировщиком. Она сказала, что средняя зарплата такого инженера по стране чуть ли не в два раза ниже, чем в нашем городе. На мой взгляд, это абсолютно логично. Чем больше мегаполис, тем больше денег в нем крутится.
Я плохо помню, о чем мы разговаривали еще, помню только, что мы смеялись, как ненормальные. Мне казалось, что когда на ее лице улыбка, то все вокруг будто озаряется. Нет, я понимала, что это глупо и вообще маловероятно, но, черт, я готова была пойти купить светоизмеритель или что-то в этом роде, чтобы убедиться, так это или нет.
По завершении нашей “ознакомительной” прогулки, хотя, непонятно, кто больше ознакамливался - я или она, Света настояла зайти в магазин, чтобы она могла купить продукты. Девушка отказалась есть мою еду, а мне ничего не оставалось, кроме как согласиться.
Мы набрали кучу еды, к половине из которой я бы в жизни не притронулась. Какие-то каши, крупы, овощи. Я даже не знала, что у нас известна такая хрень, как батат. То ли редька, то ли репа, лично мне непонятно. Но Света сказала, что это очень и очень полезный овощ, и что если его правильно приготовить, то еще и невероятно вкусный. Честно, сомневаюсь, что что-то, выглядящее как батат, может быть вкусным. Но это ее дело, пусть чем хочет, тем и питается.
Утром, точнее, в обед, я проснулась и пошла в ванную. Странно, я ожидала, что, как минимум, тут появятся шампуни, гели для душа и какие-нибудь пенки для ванн. Но прибавилась только зубная щетка и паста. Я даже не помнила, как она ее купила вчера.
Умывшись, я прошла в кухню. Я любила свою кухню. Я вообще любила свою квартиру. Она досталась мне от отцовского дяди. У того не было своих детей и отец стал ему сыном. Я его не помню. Мне рассказывали, что дяди Сабира не стало, когда мне было полтора года. Но Тагир его помнил. Я же видела его только на немногочисленных фотографиях. Меня всегда интересовало, почему мой прадед увез отца в Россию. Но сам вернулся обратно. Мама говорила, что он был уже очень старым и не мог должным образом позаботиться об отце.
Так или иначе, теперь квартира дяди Сабира стала моей, я в ней сделала ремонт, причем большую часть - своими руками, обставила, как хотела, и жила в свое удовольствие.
Привычным движением щелкнув по кнопке чайника, я повернулась к столу и замерла. На нем стояла тарелка, накрытая металлической крышкой из-под какой-то кастрюли или сковороды. Я осторожно подошла и подняла крышку. На тарелке лежали три бутерброда. Или, правильнее сказать, три сэндвича. Тосты, а между ними начинка. Причем все три разные. Один был с шоколадной пастой, второй с ветчиной и сыром, а третий просто с сыром. Я растерянно посмотрела на блюдо. Честно говоря, я была голодна. Вчера мне поужинать не удалось, так как я совершала марш-бросок по окрестностям, и наутро мой желудок требовательно просил еды. Я не знала, то ли Света оставила себе это на ужин, то ли просто забыла забрать с собой на работу, но я поняла, что тоже хочу бутерброд.
Повернувшись к холодильнику, я протянула руку, чтобы открыть дверцу, и снова замерла. На холодильнике висел приклеенный стикер.
“Доброе утро! На столе бутерброды - угощайся. Не знала, какие ты любишь, сделала разные. Хорошего дня!”.
Очевидно, сэндвичи предназначались мне. Не скажу, что я расстроилась, но пока я уплетала бутерброды, я задумалась. Какая-то она странная. Сама доброта, милая, веселая, что с ней не так?
В том, что с ней что-то должно быть не так, я была практически уверена. В каждом человеке полно дерьма. В ком-то больше, в ком-то меньше. Но то, что у каждого есть своя ложка дегтя в бочке меда, я знала с малых лет. Убедилась я в этом в раннем детстве, когда еще в детском саду девочка дала мне поиграть куклу, а потом сказала, что я ее украла. Сделала она это, потому что я дружила с мальчиком, который ей нравился. Боже, нам было лет по пять. А она уже вела себя, как сука. Тогда я и поняла, что даже за хорошим с виду поступком, может скрываться что-то плохое. Интересно, что за дерьмо в Свете?
Несмотря на то, что сэндвичи были очень вкусными, меня не покидало неприятное ощущение. Я знала это чувство. Всегда, когда какая-нибудь девушка пыталась обо мне заботиться, мне было не по себе. И хоть я понимала, что, скорее всего, Светой двигала простая благодарность за то, что она живет у меня, я все равно решила поговорить с девушкой, объяснив ей все правила проживания здесь.
День пролетел незаметно. Я закончила работу над логотипом журнала и отправила готовый результат во всех форматах вместе с исходниками заказчику.
В половине восьмого пришла Света. Заглянув ко мне, она поприветствовала меня и спросила, буду ли я ужинать. Я подумала, что это отличная возможность поговорить, и согласилась.
Только потом до меня дошло, что я буду говорить девушке о том, что надо делать и что не надо, и что не следует готовить мне завтраки, в то время, как я буду есть ее ужин. Просто мисс Логичность.
Света приготовила пасту. Длинная плоская лапша, обильно политая сыром, с кусочками ветчины и бекона пахла восхитительно. Чувствовался тонкий аромат чеснока, и мои слюнные железы заработали с удвоенной силой, когда я зашла на кухню.
Прежде чем начать разговор, я решила проявить задатки воспитания и, поблагодарив ее за столь аппетитное блюдо, спросила, как прошел ее день.
Девушка охотно поделилась эмоциями, сказала, что ее очень хорошо приняли в коллективе, что с ней работают очень взрослые мужчины и пара женщин лет за сорок. Пока она рассказывала о том, чем ей предстоит заниматься на работе, я следила за ее мимикой. Ее брови поднимались и опускались, она смешно морщила нос, когда говорила о каких-то отчетах, губы часто растягивались в улыбку. Я поняла, что слишком откровенно пялюсь на ее губы, когда она помахала перед моим лицом вилкой и спросила:
- У меня что-то застряло в зубах?
- Что? - переспросила я, встряхнув головой, и перевела взгляд на ее глаза.
- Ты так пристально смотрела на мой рот, что я подумала, может, у меня в зубах что-то застряло? - повторила Света.
- Нет, - покачала я головой, - все нормально. Просто…
Меня спас звонок в дверь. Понятия не имею, что бы я придумала в ответ на ее вопрос. Что просто любовалась ее губами? Нет, с такими, как она, таким напором нельзя. Может испугаться. С такими надо постепенно.