Никто даже не сделал попытки помочь ему встать. Хотя, думаю, что мужчине это и не было нужно.
Не знаю почему, но мне было жаль его. Видно, что повёлся на мимолётное желание, что жалеет, но уже поздно что-то исправить.
Наверное, потому и такой противный: хочет, чтобы окружающие разделяли то отвращение, которое сам чувствует к себе. Или это только мои фантазии, и оборотень ни о чём не жалеет?
Тогда почему же он не хотел делиться своими «достижениями» и сопротивлялся до последнего?
— Красивая? — спросила я у оборотня, не обращая внимания на угрюмый всеобщий вид.
— Кто? — хрипло донёсся голос из-под стола. Злодей всё ещё пытался восстановить дыхание. Такое бывает при огромном всплеске неприятных эмоций, когда хочется вылезти из собственной шкуры, а не получается.
— Невеста брата.
— Самая красивая, — безэмоциональным голосом отозвался мужчина и уселся обратно за стол.
Вся его наглость сползла с него, как змеиная кожа, и теперь я увидела молодого, но бледного парня.
— Боги меня наказали и не дали избранной, — медленно начал он свой рассказ — При нашем рождении только у брата появились вязи на груди — символ связи в будущем с женщиной наиболее подходящей для потомства, а я остался чистым. Мать-природа дала ему обещание, что припасла для любимчика ту самую! — порывисто бросил парень.
Он как будто уже не видел смысла сопротивляться, но и одобрения или порицания не требовались.
— Все говорили, что я проклят богами, и ни одна самка не сможет родить от меня. Когда черный волк Саида встретил свою истинную, я тоже там был и видел, с каким восхищением смотрят они друг на друга. Чтобы не травить себе душу, я сбежал из клана, а спустя десять лет вернулся по призыву нового правителя. Саид взял бразды правления, созвал нас всех, чтобы укрепить союз со своей истинной.
Он перевел дух и продолжил.
— Тогда во мне что-то переключилось, как будто душа стала чернее ночи, и я уже не понимал, почему всё досталось другому, а мне — ничего. Чем я хуже брата, ведь мы родились и выросли в одинаковых условиях? Для меня не было сильных и слабых сверстников, а вот брат любил побеждать, а если не удавалось, тогда он просто настраивал ребятню так, чтобы высмеяли смельчака.
Он все говорил, глядя в никуда, и как будто погружался в события минувших дней.
Я слушала завороженно и даже не моргала. Вот кто они, злодеи — те, кто пошел по кривой дорожке, те, у кого душа почернела от зависти и боли.
Но, видимо, для Мироздания этого недостаточно, и оно посчитало его достойным для исправления. А не потому ли, что само забыло при рождении подарить волку избранную, сейчас пощадило?
Только успела подумать я, как свет в комнате замерцал и стал таким ярким, что даже глазам больно. Вот и подтверждение!
Глава 24
Не знаю, то ли моя сердобольная душа требовала кого-то пожалеть, то ли просто язык радовался, что ещё не отсох, но я спросила:
— Теперь ты понял, что натворил и хочешь искупить вину?
На меня посмотрели таким злым взглядом, что ответа и не требовалось.
— Жалею? — прорычал оборотень, сбросив то обманчивое спокойствие, и в тот же миг стал больше, шире, страшнее. На лице выросла черная шерсть, глаза засветились янтарным светом, а по столу начали скрести вдруг отросшие черные когти.
Сглотнула ком страха, но не смогла сдвинуться, так как инстинкты мои вопили. Я просто сидела, как дура, и наблюдала за трансформацией. К такому меня жизнь точно не готовила.
В голове громко барабанил ритм жизни: «Беги! Беги!», но я застыла в вязком холодном страхе и не могла пошевелиться.
Смерть оскалила на меня свои клыки, по которым капала слюна бешеного зверя. Чудище смотрело мне прямо в душу и в предвкушении облизнуло орудия смерти.
Я закрыла глаза, чтобы отгородиться от этого ужаса, но не могла не представить, что станет со мной, когда он решится наброситься.
Черт! Да, что ж так страшно-то, а? Внутри я уже сотни раз умирала и воскресала от страха и безысходности. Почему такие существуют?
Как выжить, если даже не знаю, как остановить это чудовище? Я уже и не понимаю, с чего решила, что мне под силу их перевоспитать или хотя бы вообще ужиться с ними. Секунды тянулись вечно, и я все еще жива.