Стоп!
Трещинки-царапинки…
Опять трещинки и царапинки… Только другие, совсем не похожие на те, что она уже видела на крышке: длинная череда неровностей примерно по центру, слева и справа от нее глубокие, с ответвлениями, извилистые трещины, впадающие в глубокие ямки с кривыми краями, большие и маленькие. И вдоль трещин и углублений, словно ожерелье на шее царевны, петляла цепочка выпуклых солнц.
Катя пригляделась.
Рисунок на крышке и дне шкатулки почти совпадал. Только солнца распределялись иначе. И… сердце у Кати громко бухнулось в пятки – она узнала эти знаки на дне шкатулки!
Цепочки – это реки. Вот Волга, вот Обь, Лена, Енисей… С притоками, как и положено.
Углубления – моря и озера.
А солнца – города. Взгляд Кати уперся в круглый пупырышек в том месте, где она сейчас находилась, – Красноярск.
Катя собралась еще раз внимательно пересмотреть найденные в шкатулке вещицы, как в дверь позвонили. Да так настойчиво! Прям звон-перезвон.
В отражении снова появилась острая кошачья мордочка. Настороженно прислушалась.
Еще раздумывая над загадкой непонятного содержимого шкатулки и пытаясь осознать свою догадку, девочка подошла к двери и открыла замок.
Не успела она взяться за ручку, как дверь с силой распахнулась, больно ударив девочку по лбу, да так, что та упала и пролетела метра три вглубь коридора. В этот же момент, не дав ей опомниться, в квартиру ворвались трое: один очень высокий, здоровый детина, второй – тощий и субтильный, и третий – худощавый брюнет с длинной челкой, который держался немного в стороне и явно нервничал – вертел в руках брелок с ключами от автомобиля, то убирал его в карман, то снова доставал и начинал крутить на указательном пальце.
Тот, здоровый, подошел к лежащей на полу Кате вплотную, больно пнул ее носком грубого ботинка и, схватив за шиворот, как провинившегося котенка, поставил на ноги. И тут же двинул в ухо.
У Кати от страха, неожиданности и жуткой боли слезы градом потекли из глаз, а крик застрял в горле.
– Будешь орать – прибью! – подсунув под нос дурно пахнущий кулак и грозно нависнув над ней, прохрипел детина. – Где она?
– Кто? – пропищала девочка. Ей все еще было больно.
Но гораздо больше, чем больно, было страшно. Мама столько раз говорила – не открывать дверь, не удостоверившись, что за ней стоит хорошо знакомый человек, а когда она одна дома – вообще никому не открывать. И вот надо же, именно сейчас она так сплоховала.
– Мать твоя ненормальная! – проорал детина.
– Нет ее, – ошалело прошептала девочка. Да как он смеет! Ворвался сюда, бьется-дерется, да еще так о маме говорит! Девочка уже хотела что-то ответить, но тут вмешался второй, субтильный.
– Не лги нам, девочка, – промурлыкал он. – Вон пальтишко здесь, а маменьки, типа, нет?
Они что, следили за ними? Откуда они знают, в чем ходит мама?
Долговязый кивнул в сторону третьего, того, что с челкой и ключами, и тот скользнул в комнату, прошел дальше по коридору в зал, потом ногой открыл дверь ванной (Катя услышала, как с полочек с грохотом посыпались шампуни и кремы), прошел на кухню, выглянул на балкон и через мгновение снова появился в коридоре. Посмотрел на долговязого и отрицательно покачал головой.
Детина хмыкнул.
– Ну что ж, это сильно упрощает дело. Нам все покажет ее дочка. – И он снова наклонился над Катей. – Верно, девочка?
Катя шумно сглотнула. Чего им надо? Денег? Так у них отродясь их не было. Драгоценности? Ну есть у мамы парочка колечек да колье, не за ними же они вломились. Колечки и колье не так много стоят. Катя решительно не понимала, чего от нее хотят. А между тем троица внимательно за ней следила.
Долговязый (видимо, он был здесь за главного) лениво потянулся, зевнул.
– И что ты молчишь? – вкрадчиво промурлыкал он. – Помогать нам будешь? Или тебя заставить?
Афросий, – он кивнул в сторону детины, – большой умелец развязывать языки. – Тот с удовольствием хмыкнул и сильно, до хруста в суставах, сжал кулаки.
– Но у нас ничего нет… Я не знаю, что вам надо, – пролепетала девочка, все еще прикрывая горевшее огнем ухо.
– Посох где?! – проорал прямо на ухо тот, которого назвали Афросий.
Вот тут Катя вообще потеряла нить происходящего.
– К-какой посох? – она посмотрела на Афросия как на умалишенного. Догадка, что ее с кем-то перепутали и что сейчас все выяснится и эти громилы наконец уйдут и оставят ее в покое, несколько приободрила девочку и добавила ей храбрости. – Здесь нет никакого посоха…
На что Афросий зарычал и прям бросился на девочку с кулаками. Катя рухнула на пол и постаралась закрыть голову руками, но ударов не последовало – руку Афросия перехватил брюнет.