«А почему, собственно, он там должен был оказаться? — спросил Олег сам себя и тут же ответил: — Да потому, что кто-то же должен был заинтересоваться судьбой посла Звездной Федерации, официально приглашенного на Фронту! Ведь кто-то же пропустил его посадочную шлюпку сквозь непроходимый для кораблей космический барьер, а затем попросту взял да и забыл о его прибытии?»
Логики во всем этом не было никакой. Одно с другим не вязалось, и ему оставалось лишь принять суровую действительность, какой бы нелепой и несправедливой она ни казалась. Принять и сдаться? Или принять и продолжить борьбу? Этого Олег еще не решил… Да и как можно продолжать борьбу, если не видно даже намека на победу?
* * *
Лон Харингэм, главный распорядитель внешних обстоятельств, чья резиденция находилась внутри главного энергетического центра Фронты, в просторечье именуемого Тетрасектом, вызвал к себе двоих самых ответственных своих сотрудников.
Рен Стайзер, уже глубокий старик, чей ум все еще оставался достаточно деятелен для того, чтобы разобраться в устройстве древних, доставленном с далекой гибнущей планеты, и Лэйла Крэйн, главный специалист по внешним связям, которых до самого последнего времени не существовало вообще, прибыли, как и полагалось при вызове такого уровня, без единого сектарта опоздания.
Поздоровавшись с прибывшими коротким кивком головы, Харингэм, не терпевший бессмысленной растраты времени, сразу же приступил к делу:
— Итак, ваша последняя акция оказалась неудачной. В чем причина?
Ответил Стайзер, который охотно принимал на себя чужую ответственность, понимая, что ему, старейшему члену совета, не грозит никакое взыскание:
— Предвиденное нами вероятностное событие не удалось зафиксировать на плане реальности.
Ястребиное лицо Харингэма, обтянутое сухой кожей, казалось, обострилось еще больше от сдержанного неудовольствия.
— Вы говорите об этом так, словно не несете никакой ответственности за это происшествие!
— Мы несем за него ответственность! — немедленно ответил Стайзер. — Вот только в существующем порядке вещей это ничего не меняет!
— И где же теперь находится посол Звездной Федерации, приглашенный на Фронту по вашему настоянию?
Казалось, впервые Стайзер потерял свою самоуверенность и ответил почти виновато:
— Мы его потеряли…
— То есть как это потеряли? Вы не можете установить местонахождение человека на Фронте со Всем вашим штатом и многофункциональной дорогой аппаратурой, находящейся в вашем полном распоряжении?
— Очевидно, хорсты поместили своего пленника в такое место, куда наши пространственные и ментальные щупы не могут проникнуть. Или, что гораздо более вероятно, после неудачной попытки проникновения в Тетрасект они от него избавились.
— И что же вы предлагаете?
— Ждать. Ждать, пока обстоятельства изменятся!
— Я с этим не согласна! — неожиданно заявила Лэйла Крэйн, решительно выступая вперед. — Анализ временных вероятностей показывает, что, если мы немедленно не предпримем решительных действий, мы навсегда потеряем этого очень нужного нам человека!
— Если уже не потеряли! — проворчал Стайзер. — И что, по-твоему, мы можем предпринять? — с прорвавшимся наружу раздражением осведомился он, не любивший, когда его оттесняли на второй план, даже если не был уверен в собственной правоте. — Мы по рукам и ногам связаны договором о разделе сфер влияния. И не забывай, что древние пристально следят за его соблюдением. Твой чрезмерный интерес к этому человеку не может оправдать наше вмешательство! Да и как мы можем вмешаться, если даже не знаем, где он находится?!
— Я готова организовать экспедицию на поверхность Фронты, чтобы установить его местонахождение! Действие наших приборов очень сильно зависит от расстояния до объекта. Я постараюсь его сократить.
— Ты хоть понимаешь, что предлагаешь!? взвился Стайзер, уже не пытающийся сдержать возмущение. — Ты ставишь личные интересы выше всего остального! Для такой экспедиции потребуется специальное разрешение совета древних, поскольку она представляет опасность не только для тебя!
— Я его добьюсь.
ГЛАВА 34
Люди привыкли измерять время с помощью различных часовых механизмов и в конце концов перестали замечать, что скорость его течения может быть совершенно различной. Хотя никто не станет отрицать, что счастливые часы проходят слишком быстро, а часы уныния, боли и несчастий тянутся бесконечно.
Особенно сильно замедляется время, связанное с томительным ожиданием какого-нибудь события. Но проходят часы, дни, недели, и в конце концов привычные отрезки времени перестают существовать для узника, который не может видеть даже движения солнца на небосклоне.