— А что такого можно найти в Париже, моя радость? Новые платья, новые обожатели? Новые сплетни?
Она звонко рассмеялась:
— Конечно, мой дорогой! Все вместе! Но что мы все обо мне? Расскажи, чем ты был так занят, что сторонился меня все эти дни?
Дарлстон насторожился. Последнее, чего он хотел бы, — это довериться Каролине.
— Так, встретился со старыми друзьями, Делал кое-что, — уклончиво ответил он. — Сейчас в городе Кастер и Каррингтон. Много времени проводил с ними.
— Я слышала, что вы все вместе были в «Олмаке»? — дерзко спросила она. — Уверена, это самое невероятное место, где можно увидеть любого из вас. И уж тем более всех троих вместе! Вы, должно быть, посеяли такие надежды в сердцах молодых леди и их мамаш! — Она звонко рассмеялась и, пригубив вина, осторожно наблюдала за его реакцией.
Дарлстон нахмурился, и Каролина тут же сменила тему:
— Как поживают мистер Кастер и лорд Каррингтон?
— Неплохо. Каррингтон уехал в Бат на несколько дней. Там учится в школе его младшая сестра. Она приболела немного.
— Бедное дитя, — притворно вздохнула леди Каролина, радуясь тому, как хорошо, что одного из закадычных дружков Дарлстона нет в городе. Вдвоем Кастер и Каррингтон могли бы помешать ее планам.
До конца ужина она поддерживала разговор на нейтральные темы. А когда Дарлстон потянулся за графинчиком с бренди, встала и сказала с улыбкой:
— Извини меня, я ненадолго.
— Постарайся возвратиться быстрее, — произнес он, тоже вставая. — Уверен, ты не заставишь меня ждать!
Проводив Каролину до двери, он вернулся к столу и налил себе бокал прекрасного старого бренди, который припас еще покойный сэр Невиль. Благоговейно поцеживая янтарную жидкость, он обдумывал предложение Каролины посетить Париж. Дарлстон подозревал, что главная причина, по которой ей скучно в Лондоне, в том, что ее незаметно, но бесповоротно изгнали из большого числа влиятельных общественных заведений. Каролина была неосмотрительна с парой своих любовников, и даже поговаривали, что она ублажала джентльменов в своем шотландском доме еще во время траура по мужу. Патронессы «Олмака» дали ясно понять, что ей обращаться к ним за поручительством бесполезно. Естественно, открыто ничего сказано не было, но леди Каролина и не рискнула бы обратиться к ним. Не хватало еще быть изгнанной публично! Хотя она заверяла, что такие развлечения не в ее вкусе, Дарлстон не сомневался, что она хотела бы получить право входа пусть для того, чтобы с презрением отвергнуть его. Очевидно, что в Париже, где ее не так хорошо знают, у нее будет иная репутация.
Превосходный бренди возбуждал другие мысли и в значительной мере умерял пыл графского нетерпения в затянувшееся отсутствие леди Каролины. Ему в голову не приходило, что она умышленно распаляла его до крайности, давала время обдумать ее планы. Зато посетила мысль, что, если Каролина скроется в Париже, ему будет чертовски неудобно и лень тратить усилия, чтобы обзавестись новой любовницей. Ему даже думать, было противно о какой-то другой кандидатке, которая могла бы занять место Каролины в случае ее отъезда. Он не питал иллюзий относительно чувств Каролины к нему. В Париж она может поехать одна, но вряд ли одна вернется.
Дарлстон уже стал забавляться идеей поехать за ней, но тут Каролина вошла в комнату. Свое элегантное платье из темно-голубого атласа она сменила на воздушное одеяние из розовой вуали. Не было сомнений, что под вуалью на ней ничего нет.
Леди Каролина подплыла к дивану и села, призывно улыбаясь. Вуаль распахнулась, обнажая красивую белую ногу; Каролина не потрудилась прикрыть ее. Не сводя глаз с ее лица, Дарлстон подошел к дивану, но леди Каролина видела напряжение в каждой линии его атлетического тела. Он встал рядом, с нарастающим вожделением глядя на сладострастные изгибы ее тела.
— Как тебе нравится мое новое платье? — проворковала она.
— Очень нравится, моя радость! — ответил он. — Но я оценю его вполне, если сниму с тебя.
Дарлстон возвратился домой в четыре утра и спал до полудня. Только в полдень звонок хозяина вызвал из комнаты прислуги камердинера, мистера Фордхэма. Камердинер застал его светлость полностью одетым и терпеливо ожидал, пока хозяин расправлял галстук, не мешая такой деликатной и ответственной операции. Дарлстон взглянул на него через зеркало.
— А, ты уже здесь, Фордхэм. Доброе утро или, точнее, добрый день.
— Добрый день, милорд. Надеюсь, вы, ваша светлость, приятно провели вечер, — вежливо ответил Фордхэм.