В разговор вмешалась бабушка Анна.
— Дам я тебе роботёшку! Есть у меня! Возле дома. Нелёгкая роботёшка, но думаю, ты совладаешь.
— Чего такое? Чего? — засмеялся Мишутка.
— Козу в заполье пасти! Заместо меня! А я той порой пойду ворошить в Хомоватики сено.
Согласился Мишутка утром, а к обеду уже пожалел, потому что понял: нет и не будет хуже работы, чем следить за рогатой козой.
Коза вредная. То, повиливая хвостом, убежит к межнику, за которым гряды с колхозной картошкой, то просунет рога в огород и, застряв меж жердин, заревёт, как ревут все дурные и глупые козы, Мишутка носится за козой как за демоном на копытцах.
Заслышав сухонький хряск, он улыбается облегчённо. На высокую изгородь огорода заползают братья Рычковы: Сано, младший, — в слезах, Гоша, как именинник, — весел.
— Новость, Мишка! — сообщает с радостью Гоша. — Санко-то сейчас малированное ведро утопил в колодце. Отец-от, знаешь, у нас! Исполосует, как зайца!
— И не жалко тебе?
Гоша сидит на жердине, болтает ногой.
— А чего растяпу жалеть! Да потом, он, знаешь, он — ябеда.
— А ты вор! Вор! Удочку у Серёги кто стибрил?
— Ах, удочку, говоришь? Да я счас! — Гоша спихивает брата с жердины, сам за ним в лопуховую заросль, плюёт себе на обе ладони и готов уже размахнуться, но Мишутка, хотя и мал, а встаёт перед ним.
— Ишь герой! Воюешь-то хорошо, да не там!
— Где? — требует Гоша. — Где, договаривай, коли начал?
— В колодце! Взял да ведро-то бы и достал!
— Скажешь тоже. Такой колодец!
Мишутка в школу пока не ходит, но писать мало-мальски умеет. Пишет щепкой на чёрной тропе.
— Читай, — говорит, поднимая глаза на Гошу.
Гоша читает:
— Трус.
— Это ты, — поясняет Мишутка.
Гоша в споры вступает обычно с ровнёй. А тут — малолеток, и он глядит на Мишутку с холодной усмешкой, как сильный на слабого, не унижая себя до ругательских слов.
Но рядом с ним возникает Сано.
— А ты чем лучше его? — спрашивает Сано Мишутку, и серые глазки его чуть блещут, чуть щурятся, чуть угрожают. — Коли не трус, так валяй и достань!
— Эко дело! — смеётся Мишутка. — Достал бы запросто, каб не коза. Куда деваюсь-то с ней?
В самом деле: куда? Братья в тягостном размышлении. Гоша щупает зуб, норовя расшатать его, если он вдруг поддастся. Сано тайно чему-то рад. Неожиданно предлагает:
— А давай твою козу-то! Чего? Подержу, так и быть.
— У-ю-юй! — удивлённо моргает Гоша. — Ну-да брателко у меня! Как, полезешь теперь?
Понял Мишутка, что дал он маху. Но отступать было поздно.
— На-а, — пододвинул к Сану рогатую козу и поспешил наизволок к отводку, за которым виднелись крыши деревни.
На скуластом личике Сана — тайное торжество. Лучше нет для него забавы, чем сманить кого-нибудь на плохое или опасное дело. «Неуж полезет в колодец? — с украдцей думает он, волоча за собой бородатую козу. — Никуда, поди, не полезет. Вот уж где посмеюсь…»
В прогоне, почуяв родное подворье, коза повела шеей вбок, уронив завизжавшего Сана.
— Мишк! Она во-он какая! Ещё удерёт…
— Надавало мне вас! — Мишутка плюётся. — Счас. — И дворовой тропой бежит к себе в дом. Обратно выходит с куском пирога.
— Биля! Биля! Биль!
Биля метнулась к крыльцу. От крыльца — за Мишуткой, к поленнице дров. Её белая мордочка вот-вот схватит пирог.
— Не сразу, Биля! Не сразу!
Мишутка кладёт на поленницу доску, взбирается вверх. Оттуда на крышу сеней. Коза на жёлтых тугих копытцах — тук, тук, тук — по доске. Забежать с покатой крыши сеней на крутой скат хором ни для Мишутки, ни для козы труда большого не составляет. И вот оба они на дощатом князьке. Дальше некуда подниматься. Мишутка суёт в желтозубую пасть кусок пирога. Билька трясёт бородой, очень довольна.
— Вот теперь тут и стой!
Мишутка на корточках, будто с горки, соскользнул по крышам во двор. Удивляются братья:
— А она не свалится?
— Коли свалится — подберём.
Гоша спрашивает с восторгом:
— Тебя, Мишк, отец-от чего? Не стегает, что ли?
— Не хлёщет ремнём-то? — добавляет и Сано.
— У кого ныне не хлёщут! — отвечает Мишутка. — Только я не даюсь!
Всю дорогу, пока идут до колодца, Сано зыркает на Мишутку. «Неуж ни капельки не боится?» — думает про себя. Повернув к нему долгонькое лицо, Мишутка язвительно говорит:
— Завидуешь, что ли?
Сано смущён.
— Не… Я так…
— Сбегай-ко лучше по доску. Вон лежит у ворот.
Доску братья тащат к колодцу. Закрепляют её. На душе у Мишутки тоскливо. Он косится по сторонам. Но вокруг никого. Весь народ на покосе. Он с тревогой смотрит в колодезный сруб. Там, внизу, на чёрном квадрате лежало маленькое лицо. «Это я!» — догадался. Снизу повеяло подземельем.