— Это я? — сама у себя спросила я, и без чужих комментариев понимая, что так и есть. — Извините, я не специально.
— Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? Голова? Кашель? Что-то жжёт? — впервые вижу Зависть таким эмоциональным и таким испуганным.
— Голова немного побаливает. Что это было? — накрыла руки, сжимающие мои плечи, своими, пытаясь так подтвердить свои слова.
— Ты… — но он так и не нашёл, что сказать. Единственный знал, но молчал.
— Михаил, — позвала я, но реакции не последовало.
— Ты как? — рядом присел Тюрон, даже не пытаясь отодвинуть от меня старшего ангела, все ещё сидящего с опущенной головой.
— Это я должна спрашивать. От тебя вообще вмятина осталась, — ткнула в раскрошенную стену пальцем, осматривая мужчину на предмет повреждений. Ни царапинки. Удивительно.
— Ничего, переживу, — не сомневаюсь. — Эверу больше всех досталось, — потому что ты бык, там семь ангелов и гаркаши. А он просто дракон-оборотень. Приземлённый.
— Ты как? — заметив, что мужчина приподнялся и потирает спину, спросила я.
— Нормально. Что это было? — самой интересно. Но ответ знает только Зависть.
— Михаил, — ещё раз позвала я, положив ладонь ему на коленку. Он всегда был таким холодным?
— Двадцать лет назад было то же самое, — двадцать два, да?
— А если точнее? — точнее некуда. Эверфольду никто не ответил, все всё поняли.
Взглянула на Уныние. Он ход моих мыслей понял и, глянув на верёвку на поясе, пожал плечами.
— Все то же, — значит не будем заострять внимание.
— Отойдём? — неожиданно серьёзно попросил Зависть, кивнув в сторону второй двери, ведущей в соседний зал. — Ты тоже, — когда я уже встала и посеменила следом, взглядом подозвали ещё и Тюрона. А он зачем?
Спрошу потом. Мы втроём зашли в соседнюю переговорную и закрыли дверь. Дракон тоже хотел поучаствовать в разговоре, но был остановлен остальными членами совета. Михаил сел на свободный стул и, подтянув одно колено к груди, предложил сесть напротив.
— Так. Насчёт двадцати лет, — приподняла руку, чтобы не перебивать, но обозначить желание высказаться. — Что?
— Зачем здесь Тюрон? — мужчина чуть вздрогнул, вероятно, не ожидая от меня столь жёсткой реакции на его присутствие.
— Ты ему доверяешь как себе самой. Он слышал разговор со Светлейшей и сможет успокоить тебя своим присутствием, — проигнорировала оба взгляда. Даже краснеть не стала. Сейчас пока он меня больше напрягает.
— Допустим, — кажется, зря я согласилась. Жаль, что слов не воротишь.
— Можно продолжить? — кивнула. — Итак. Твоя матушка родила тебя от смертного мужчины будучи в смертном теле, — догадалась. Была теория, что Боги могут посещать миры только в смертных телах. — Родилась ты так же простым человеком, но с Божественной силой. Не сложно догадаться, что бренная плоть не выдерживает этой мощи и пытается тебя уничтожить, — освободиться то есть? Занятно. — Ты прожила пятьдесят лет в Поднебесной. Потом начались такие же симптомы. Через неделю после первого ты впала в то же состояние, но очнулась. Потом просто начала умирать на глазах, — тогда мама забрала меня в антимагический мир. Все ясно.
— Только в этот раз я не смогу сбежать в свой предыдущий мир. И не хочу, — здесь слишком много тех, к кому привязана моя душа. К некоторым и тело.
— Тогда, как и говорил Уныние, проживёшь ты не долго.
— Достаточно, чтобы выполнить предназначение, — как в Ведьмаке.
— С чего ты взяла, что твоё предназначение вообще в том, чтобы бороться с Дьяволами? — дай-ка подумать…
— Ну, не знаю. Пророчество. Которое оставила моя собственная мать, — обрекая меня на возможную гибель. Не было ведь Уныния, который бы сказал, что я проживу дольше.
— Ты винишь Светлейшую в том, что она сделала тебя объектом пророчества? — пятьдесят на пятьдесят.
— Спорный вопрос. Я не могу винить её ни в чем, потому что люблю. Просто не понимаю. Она родила меня только ради этого?
— Нет конечно! — каков защитник. Даже вскочил с места. — Она так много сил и времени потратила на то, чтобы вернуть тебя к жизни, — я сама вернулась, по твоей же истории.
— Я об этом не просила, — за рождение не благодарят. Сама захотела родить — родила. Я ничем не обязана, хоть и благодарна.
— Госпоже надо успокоиться, — сухо бросил Михаил и, глянув на меня лишь вскользь, вышел, оставляя наедине с Генералом.
Я молча сидела, смотря в одну точку перед собой. Тюрон стоял рядом и так же не стремился начать разговор.
— Она узнала тебя, — произнесла я куда-то в пустоту.
— Не меня, а моё имя, — капитан очевидность.
— Что это может значить? — мы оба догадывались, но молчали. Все было слишком очевидно. — Какая судьба у твоего имени? — молчит.