— Тюрон. А ты когда-нибудь любил? — неожиданно для самой себя спросила я, переворачиваясь на спину, чтобы можно было видеть выражение лица мужчины.
Он смотрел вперёд. Взгляд потускнел, что стало немым ответом. Интересно, какой она была?
— Не знаю точно. Возможно, любил, — как-то неуверенно далось ему прошедшее время. Любит всё ещё? — У меня есть сестра. Мы не кровные родственники, но все равно семья. Мы с ней всегда были вместе, всегда в паре. Она была для меня эталоном всему, чего я так хотел достичь. Но не мог. Какого же было моё удивление, когда она родила. От простого человека, — тут будто не хватает какого-то эпитета. — Я не понимал её. Не понимал, почему она так печётся о девчонке, что родилась… Не такой как все. Почему она отдаёт всё внимание ей, всю любовь и заботу, — ревновал, короче говоря. — Честно, я ненавидел эту девочку. Из-за неё моя сестра была будто не в себе. Ненавидел, но все равно проводил с ней много времени. Сначала пытался найти, что в ней особенного. Не нашёл. Сам не заметил, как она заняла все мои мысли. Я уже не мог здраво рассуждать и, когда попытался поделиться этими странными чувствами с сестрой, она вспылила. Сказала никогда больше не приближаться к её дочери. Я тогда первый раз увидел как сестра плачет. В тот же день она сбежала. Больше я её не видел, — печально. Факт понятен, Тюрон любит дочь своей названной сестры. Вроде инцест, а вроде и нет. Интересно, куда они обе подевались? — Потом появилась ты, — неожиданно мужчина склонился ко мне, остановившись в паре сантиметров от лица, но больше не двигался ни на сантиметр и даже будто не дышал.
— Я замена той девочки? — приподнятая бровь и отрицательные покачивания головой.
Я села. Нужно было немного времени, чтобы все обдумать. Со стороны ведь виднее. Как факт. Он любит эту девушку, любит свою сестру и не понимает, как она могла сойтись с простым человеком и бросить его. Звучит как история любви.
Мама мне рассказывала похожую. Когда я пыталась выяснить, откуда мы вообще взялись. В истории будто пустота образовывалась. Неожиданно переехали в город. Женщина и месячная девочка. Купили квартиру, стали жить, будто ничего не было. Мама рассказывала о том, какой хороший у меня был папа, что он дарил ей лилии, которые она когда-то не любила. Как он носил её на руках, помогал всегда и во всем, был рядом в самые трудные минуты. Как они делили радость и горе. Но когда я спрашивала, что с ним случилось, она просто замолкала. И я бы может в каких-то страшных снах предположила бы, что история моей мамы похожа на историю сестры Тюрона… Только вот временные рамки подводят. Он сказал, что занимался с девочкой и проводил много времени рядом. Значит она повзрослела на его глазах. А мама сбежала со мной новорождённой. Ещё и в другой мир? Бред. Но было бы красиво.
— Спасибо, что рассказал, — через плечо кинула я, смирившись с тем, что я для него никто. Замена. Возможно, способ уйти от реальности. Мне нужно не это.
— Эл, я вижу, что ты думаешь о чем-то не том, — и когда он оказался передо мной?
Мужчина приподнял мой подбородок и, проведя большим пальцем по нему, нежно улыбнулся. А в глазах раскаяние. Из-за того, что это правда? Или из-за того, что дал мне себя накрутить?
— Эл, ты правда не её замена. Ты другой человек. Многим лучше, — приятно слышать. — Ты мне правда нравишься. Такой, какая есть.
Я замерла, не в силах двинуться. Не в силах признаться самой себе, поверить в том, что это не сон. Мне не показалось. Он правда это сказал? Сказал, что я ему нравлюсь. А он мне? Мысль о «нашей старости» и о совместном будущем была… Приятной. Возможно, он мне тоже нравится. Хоть я все ещё в этом и не уверена. Я боюсь, что сейчас вместо взвешенного решения, просто зацеплюсь за его чувства как за соломинку. Будто я тону, а вместо спасательного круга кто-то бросил камень. А я и рада поймать.
— Честно? — короткий кивок и обворожительная улыбка. — Скажи ещё раз.
— Что ты мне нравишься? — кивнула. С каждым словом наши лица приближались друг к другу. — Ты мне нравишься.
Выдохнул Тюрон в мои приоткрытые губы и накрыл их своими. Сначала нежно, едва касаясь. Будто боясь спугнуть или сделать больно. Я подалась вперёд, уверяя, что со мной все нормально сейчас и будет в дальнейшем. Он отстранился, заглядывая в глаза. Кончиками пальцев скользнул по моей щеке и замер. Ждёт чего-то? Я подалась ближе и потёрлась о его шершавую от клинка ладонь, накрыв её своей, ставшей такой же. Мы с тобой бестолковые люди.
— Избыток вкуса убивает вкус? — облизнула губы, намекая на то, что пауза затянулась.