— Эндрю Машерочка — самка, как я понимаю, а Аякс — самец? — спросил он.
— Верно, ваша честь.
— Попросите доктора Мэтьюрина подняться на палубу, если он не занят, — сказал Джек. — Доктор Мэтьюрин, возможно ли определить пол обезьяны по её зубам, или вроде того?
— Это зависит от обезьяны, — сказал Стивен, пристально глядя на предмет в руках Джека. — Вот это, например, — сказал он, беря голову в руки и поворачивая её, — превосходный образец самца Simia satyrus, или Бюффонова дикого лесного человека[116]: на его щеках боковые наросты, упомянутые Хантером, и остатки особого горлового мешка, столь характерного для самцов.
— Ну, вот всё и выяснилось, — сказал Джек. — Это Аякс. Большое спасибо, доктор. Обвинение в краже снимается. Но ты не должен набрасываться на людей с кулаками, Роджерс. Кто-нибудь может что-то сказать в его пользу?
Вперёд вышел второй лейтенант и сообщил, что Роджерс состоит в его отряде, что он добросовестен, обычно трезв, с хорошим характером, но склонен впадать в ярость. Джек сказал Роджерсу, что он не должен впадать в ярость, что ярость — скверная штука и доведёт его до виселицы, если он будет ей потакать. Ему следует обуздать свой нрав и провести следующую неделю без грога. Голова временно конфискована для дальнейшего изучения — собственно, она уже исчезла в каюте, оставив Роджерса в замешательстве.
— Полагаю, со временем ты получишь её обратно, — сказал Джек убеждённо, хотя сам в этом был не слишком убеждён. Другим нарушителям, вина которых состояла в пьянстве, не отягчённом другими проступками, определили то же наказание, решётку убрали, кошку, так и не вынутую из мешка, вернули на место, и матросам вскоре просвистали к обеду. Джек пригласил первого лейтенанта, вахтенных офицера и мичмана, а также капеллана пообедать с ним и стал снова расхаживать по квартердеку.
Его мысли перешли к артиллерии. Были корабли, и весьма многие, которые почти никогда не устраивали учений с пушками и почти никогда не стреляли из них — только в бою или в виде приветствия; и если «Лайвли» из таких — то он намерен это изменить. Даже в ближнем бою желательно стрелять в наиболее уязвимые места; и в обычном сражении с участием фрегатов точность и скорость решают всё. Тем более это не «Софи» с её пушчонками: в одном бортовом залпе «Лайвли» сгорит добрый хандредвейт пороха — это надо учитывать. Милая «Софи» — как же она палила!
Он наконец распознал музыку, что так настойчиво вертелась у него в голове. Это была пьеса Гуммеля, которую они со Стивеном так часто играли в Мэлбери-Лодж — адажио. И почти сразу перед ним возник ясный образ Софии: высокая и стройная, она стоит возле фортепиано, смущённо опустив голову.
Джек резко развернулся на ходу и попытался заставить себя сосредоточиться на насущной задаче. Но это не помогло: музыка вплеталась в его расчёты касательно пороха и ядер; он разволновался и почувствовал себя несчастным. Резко хлопнув в ладоши, он сказал сам себе: «Мне нужно просмотреть журнал и выяснить, сколько они практиковались; и сказать Киллику, чтобы откупорил кларет — его-то он ни при каких обстоятельствах не забывал».
Он спустился вниз, отметил оставшийся после мичманов запах в салоне, прошёл через него в кормовую каюту и очутился в полной темноте.
— Закрой дверь, — крикнул Стивен, возникая у него за спиной и хлопая дверью.
— Что не так? — спросил Джек, который так глубоко задумался о служебных делах, что забыл о пчёлах — как забыл бы даже какой-нибудь яркий кошмар.
— Они замечательно приспосабливаются — возможно, лучше, чем все другие общественные насекомые, — сказал Стивен из другого конца каюты. — Мы встречаем из повсюду, от Норвегии до жгучих просторов Сахары; но они ещё не вполне привыкли к новым условиям.
— О Боже, — сказал Джек, пытаясь нашарить ручку. — Они что, все снаружи?
— Не все, — сказал Стивен. — Узнав от Киллика, что ты ждёшь гостей, я подумал, что ты захочешь их куда-нибудь убрать. Существует весьма невежественное предубеждение по поводу пчёл в столовой.
Что-то ползло по шее Джека; дверь окончательно потерялась; он начал обильно потеть.
— Так что я решил создать искусственную ночь, чтобы, согласно своей природе, они вернулись в улей. И зажёг три дымокура; однако требуемый эффект не был достигнут. Возможно, темнота слишком полная. Давай попробуем сумерки: темно, но не совсем.
Он приподнял край парусины, и солнечный луч осветил бессчётных пчёл на каждой вертикальной поверхности и на большинстве горизонтальных — они рывками и как-то бессмысленно перелетали с места на место; штук пятьдесят уже сидело у Джека на мундире и бриджах.