— Да это же Пуллингс! — воскликнул он, и всё его дурное настроение — не такое уж, впрочем, и дурное — мигом слетело с него, и жёсткие черты лица расплылись в счастливой улыбке. — Как я счастлив тебя видеть! Как ты поживаешь? Как дела, а? А?
— А это наш суперкарго, мистер Дженнингс, — сказал капитан Споттисвуд, не в восторге от того, что нарушена задуманная им последовательность представления. — Мистер Бэйтс. Мистер Уонд. С мистером Пуллингсом вы, как я вижу, уже знакомы.
— Мы служили вместе, — сказал Джек, тряся руку Пуллингса с силой, прямо пропорциональной симпатии, которую он питал к молодому человеку, бывшему помощнику штурмана и исполняющему обязанности лейтенанта на «Софи», который теперь сиял через его плечо улыбкой, обращенной к доктору Мэтьюрину.
«Лорд Нельсон» нельзя было назвать особо счастливым или удачливым судном, но теперь не прошло и часа, как он принял пассажиров на борт, а поднявшийся свежий левантинец уже выносил его против сильного течения пролива на простор Атлантики; и бедный капитан Споттисвуд в простоте своей посчитал это везением, и немалым — добрым знаком, быть может, наконец-то. Судно было не слишком красивым или удачным по своим мореходным качествам: удобное для пассажиров, вместительное для груза — безусловно; но валкое, не отличающееся манёвренностью и уже на склоне лет. Собственно, это должно было стать его последним плаванием, и ещё в 1801 году страховщики настаивали на дополнительных тридцати шиллингах на сотню.
Случилось так, что оно также оказалось первым ост-индийцем, на котором довелось плыть Джеку, и, прогуливаясь с Пуллингсом по палубе, он с изумлением разглядывал загромождённую палубу и бочки с водой, закреплённые между пушками. Двадцать восемнадцатифунтовок и шесть по двенадцать фунтов: впечатляюще для торговца.
— А какая у него команда? — спросил он.
— Сотня человек, сэр. Сто два, если точно.
— Так-так-так, — сказал Джек. По представлениям военного флота расчёт восемнадцатифунтовки из девяти человек, не считая «порохового мальчика», не считался чрезмерным, равно как и расчёт из семи человек плюс мальчик для двенадцатифунтовой: сто двадцать четыре человека для ведения огня с одного борта, сто двадцать четыре хорошо кормленных говядиной и свининой англичан; и ещё сотня для работы с парусами, манёвров, отражения абордажников, стрельбы из мушкетов и орудий другого борта при необходимости. Он поглядел на ласкаров[44], сидящих на корточках вокруг кучи какого-то своего хлама, работавших под приглядом серанга[45] в тюрбане; может, они и были в своём роде неплохими матросами, но очень уж они тощие, и он никак не мог представить себе, как пять или шесть ласкаров выкатывают двухтонную пушку при крутой волне Атлантики. Это впечатление слабости ещё усугублялось тем, что большинство из них мёрзло; немногие матросы-европейцы ходили в рубахах, тогда как ласкары надели бушлаты, и сквозь смуглый цвет их кожи явственно проступал синеватый оттенок.
— Так-так-так, — повторил Джек. Сверх того ему ничего не хотелось говорить, поскольку его мнение о «Лорде Нельсоне» уже вполне оформилось, и высказывание означенного мнения принесло бы только огорчение — Пуллингс, конечно, ощущал себя частью этого корабля. Молодой человек, разумеется, не мог не видеть, что капитану Споттисвуду не хватает авторитета, и что «Лорд Нельсон» плавает, как бревно, что возле мыса Трафальгар он дважды не смог повернуть оверштаг, и в итоге пришлось поворачивать через фордевинд, но нет нужды облекать всё это в слова. Джек огляделся в поисках чего-нибудь, что он мог бы похвалить, не слишком кривя душой. В глаза ему ударил медный блеск ствола носовой пушки левого борта, и он похвалил её.
— Блестит как золото, — сказал он.
— Да, — сказал Пуллингс. — Они её добровольно драят, приговаривая «пуджа, пуджа». Как мы отошли от островов, и ещё раз, когда дошли до Мыса, они навешивали на дуло венок из бархатцев. Они произносят, обращаясь к ней, какие-то молитвы, бедняги, потому что думают, что пушка напоминает… ну, сэр, не думаю, что мне хочется называть то, что, по их мнению, она напоминает. Но, сэр, корабль довольно-таки сухой, и очень просторный — правда просторный, как корабль первого ранга. У меня потрясающая просторная каюта, моя личная. Вы не окажете мне честь, сэр, пройти со мной вниз и выпить стакан арака?