В зале было очень светло и очень тихо. На уроках физкультуры всегда шум-гам, а сегодня какая-то особенная тишина. На низенькой скамейке у стены сидела незнакомая женщина в васильковом тренировочном костюме с белыми лампасами. На голове розовый пушистый берет, на ногах почему-то старые черные туфли. Новые туфли под крокодиловую кожу стояли на скамейке. Женщина ела печенье, и пачка стояла рядом с новыми туфлями. Лена застряла у дверей и смотрела. Наверное, это тренер. А почему она не в кедах, а в туфлях? Женщина обернулась.
— Тебе что, девочка?
Можно было прикрыть дверь и уйти. И никто бы не кинулся догонять, и никто бы, возможно, не вспомнил про Лену. Обошлось бы без нее. Но она не стала убегать. Почему-то в этот раз не стала.
— В баскетбол играть, — сказала она, слова прозвучали гулко в пустом зале.
— Играла когда-нибудь? — тренер оглядела Лену.
— Нет, но меня записали.
«Сейчас прогонит, — подумала Лена, — ну и пусть, даже лучше». Но стояла, не уходила.
В зал вошли Марина, Галя, а за ними Света и Катя из параллельного класса. Вон что, и Марина, оказывается, хочет играть в баскетбол. А молчала, Лене ни слова не сказала. Лена чувствовала себя скованной и неловкой. А девочки весело болтали.
— Ой, девочки, а вдруг я до кольца не допрыгну? — смеялась Света.
— А у нас в лагере летом был баскетбол, одна девочка такая высокая была в первом отряде, она прямо с земли, без всяких прыжков, мячи в корзину закладывала, только чуть руку поднимет, вот так — и привет. — Это Галя.
Марина молча смотрела на тренера. А потом громко спросила Лену:
— Все-таки пришла?
— Пришла, — ответила Лена.
И опять грубость, на которой вроде и поймать нельзя. Все просто пришли, а Лена — «все-таки» пришла. Не такая, как они.
Тренер на них — ноль внимания. Медленно стряхнула крошки с брюк, не спеша прошла через зал. Походка была особенная, ноги как-то очень легко отпрыгивали от пола. «Сережа тоже так ходит», — вспомнила Лена. Спина у тренера была прямая, и сразу захотелось распрямиться. Лена и сама не заметила, как перестала сутулиться, развела плечи, а голову подняла.
В углу зала лежала большая сетка с мячами, рыжими, как апельсины. Тренер сказала:
— Меня зовут Светлана Михайловна, — и выкатила пять мячей. Она стала кидать их девочкам. Кидала не глядя, но мяч летел точно в руки. Вот мяч застыл, прикоснувшись к рукам Гали. Вот Марина схватила свой мяч. И Света. «А я ни за что не поймаю», — мелькнуло у Лены. Мяч уже летел прямо в нее, и она, спасаясь от удара, схватила его. Схватила! Не уронила, нет. И вздохнула тихонько. Мяч оказался жестче, чем она ожидала. Он был шершавый, холодный, покрытый коротенькими колючками.
Девочки стояли в ряд и смотрели на Светлану Михайловну. Лена стояла отдельно. Она сделала шаг, почти незаметный, как будто просто переминалась с ноги на ногу. Но теперь она оказалась с ними вместе, рядом с Катей. На Кате была голубая майка, немного выгоревшая. А на спине написано «Лесные зори» и нарисованы две елки.
Светлана Михайловна опять села на низкую скамейку и сказала безразличным тоном:
— Каждая пытается попасть по кольцу.
«Ни за что не попаду», — подумала Лена.
Марина тряхнула темными волосами, завязанными в хвост. Она сделала два длинных шага, подпрыгнула и легко подтолкнула мяч. Он, не коснувшись деревянного щита, лег прямо в кольцо. Лена видела, как много в Марине точности, ловкости. Она двигалась пружинисто, не сильнее и не слабее, чем надо, а так, чтобы попасть по кольцу.
«Ни за что не попаду», — опять подумала Лена, когда мяч в кольцо с разбега закинула Галя, а потом — Катя. Но надежда на невероятное чудо все равно оставалась. И кольцо не так высоко. И рост у Лены не маленький. И кидать ей после всех, можно еще успеть собраться, успокоиться. Хорошо, что последняя.
— Теперь ты, — сказала Светлана Михайловна. Все повернулись и стали смотреть на Лену. Какие счастливые, они все уже попали по кольцу. Чего ж им теперь не поглазеть, как она промажет. Театр, почти цирк.