Как-то он поведал другу о своей особенности – видеть это таинственно связное «кино». «Лучшее кино – красное вино, – суеверно пробормотал тот. – Я бы при такой памяти удавился. Ненавижу даже цепочки писем в электронной почте. На кой мне все, чем мы с адресатом обменялись, сколько раз, когда и в котором часу? Я хочу только то, что сию минуту вертится… Слушай, а теперь вертится не на языке, а на кончиках пальцев, которыми печатаешь… Дожили до изменений в анатомии!» Это энергичное выступление отвратило его от привычки выпивать рюмку конь яку на ночь. Еще пристрастишься, начнешь дозы увеличивать, с крепостью экспериментировать, натворишь мерзостей в бессознательном состоянии, а потом будешь прикован к бездарному дешевому сериалу. Как в молитве говорится, избави от лютых воспоминаний и предприятий!
На сей раз он увидел собственную постель, что несказанно его изумило.
Глава 2
Просторная, современно и дорого обставленная спальня. На разных краях огромной кровати, отвернувшись друг от друга, спят мужчина и женщина. Мужчина просыпается, берет с прикроватной тумбочки наручные часы, щурясь, смотрит на циферблат и с видом человека, привыкшего общаться с самим собой, хрипловато говорит:
– Одиннадцать. Ни рано ни поздно. Суббота задалась.
Говоря это, он перекатывается с левого бока на спину, поворачивает голову к окну и, вскрикнув от неожиданности, резко садится. Женщина просыпается, поворачивается на спину, потом на левый бок. У нее короткие русые волосы, нос сапожком и светло-голубые глаза – не наливаются они густой синевой у русских женщин. Обычное лицо. Но чистая гладкая кожа абрикосового оттенка и здоровый румянец с нежно размытыми границами делают его красивым. Увидев источник шума, она удивленно приподнимается на локте и с классическим стоном «О-о-о!» валится на подушку.
Мужчина:
– Кто вы? Как вы здесь оказались? Это – розыгрыш? Чей? Зачем?
Женщина:
– Я? Черт его знает… Хотя погодите… Иринка затащила меня на вечеринку. Ой, в рифму получилось. Это тревожный симптом… Я с детства…
Мужчина:
– Короче. Ваши детские воспоминания мне не нужны.
Женщина:
– Разумеется, извините. Там, где мы собрались, то есть тут, должен был быть ее приятель… Костя… Константин… Такой необязательный тип, и как она его терпит? Он тогда еще не пришел. А потом вообще не пришел. Но нашлись общие знакомые, то есть знакомые общих знакомых, и уже вроде не чужая компания. На вечеринках всегда так. Пока ждешь друзей, все гости становятся приятелями. Даже интересно с новыми людьми. И мы с Иринкой остались… Нет, можно было уйти в кино, но настроились пообщаться. Вы понимаете? Странно… Я мало пью, честное слово. Все пойло, даже самое дорогое, – или горькое, или кислое. Клянусь, ничего вкусного среди горячительных напитков я не обнаружила. Обычно пригублю, чтобы сторонники всеобщего равенства в скотстве отстали. Они, как сами опьянеют, перестают следить за другими. И я целый вечер брожу со своим первым и последним стаканом… Но неделя выдалась адская. Представляете, часов восемь обсуждаем идеи сценариев коллективно, затем кофе, и с полуночи до рассвета пишу сама… Наверное, переутомилась, и организм слишком серьезно отнесся к алкоголю. Вы что, меня сняли? Это со мной впервые, жалко, что ничего не помню.
Он был потрясен ее многословием:
– Не имею обыкновения водить к себе незнакомых нетрезвых женщин.
Она в прежнем темпе, увлеченно подхватывает:
– Ну да, знакомых, приведя, на месте подпаиваете. Тоже метод… Не одобряю, но дело ваше. Лишь бы им нравилось… Как все-таки унизительна и мерзка амнезия. Я всегда ухожу с тем, с кем пришла. Но вы явно не Иринка. Значит, я вырубилась, и она меня бросила. Подруга называется! А если бы не бросила? Представляете, еще Иринка тут посередине… Мне-то знакомое лицо не помешало бы, но вам наверняка скорую пришлось бы вызывать. Нет, мы натуралки, не подумайте чего… А если вы наоборот, тоже не страшно… Каждый такой, какой есть… Терпимость – наше с Иринкой кредо. Хотя ее иногда заносит в нравоучения… Поработайте-ка день за днем со старым брюзгливым шефом, которому все не так. Тоже начнете Библию цитировать.