Постскриптум. Дальше был СССР. Жизнь Ольги Мураловой.
© Щепкина Н. В., 2010
© «Веды»™, оформление серии, 2010
© Издательская Группа «Азбука-классика»,
ISBN 978-5-9985-1141-7 2010
ПРОЛОГ
Досталась мне рукопись в далеком 1940 году от моего закадычного приятеля, студента Института тонкой химической технологии. Во время «зимней» войны с Финляндией Михаил вместе с тремя сокурсниками был мобилизован и принял участие, в боевых действиях. Трое его товарищей не вернулись с той войны, а он уцелел. Возвращаясь на Родину, он с группой бойцов заночевал в поспешно оставленной владельцами даче в Териоках, где и наткнулся на рукопись, машинально выдвинув ящик письменного стола, за которым устроили походный ужин.
Михаил давно лелеял мечту выспаться, но вместо того провел ночь, читая написанное. Утром сунул рукопись в рюкзак и привез в Ленинград. Позже он отдал ее мне: «На. Почитай. Занятно!»
В папке оказались странички с пометкой «Немного о себе».
«Я, автор этих заметок, Анна Гавриловна Старосельцева, потомственная дворянка, княжна, волею обстоятельств не смогла эмигрировать и приспособилась жить в Советской России. В1937 году я спешно навсегда покинула страну, которую считала своей родиной, так как оставаться там стало смертельно опасно. Произошло это при нижеследующих обстоятельствах.
Я возвращалась в Ленинград из командировки, когда на вокзале меня встретил мой друг, имя которого по понятным причинам не назову, но я постоянно поминаю его в своих молитвах. Он сообщил, что моя семья арестована, а в квартире засада по мою душу. Он вручил мне билет до Усть-Луги, а позже помог перебраться в Финляндию Здесь я встретила свою ближайшую подругу и родственницу Ольгу Запрудскую-Муралову, которая в этот момент концертировала с Капеллой по странам Скандинавии. Мне стоило неимоверных усилий убедить ёё не возвращаться в СССР: ее происхождение, родственники за рубежом, а главное, двукратный визит шведского дипломата — в текущий момент составляли достаточный повод для обвинения в шпионаже, особенно после очередного возвращения из-за границы. Добиться признательных показаний было бы несложно. Статья, как известно, расстрельная.
Для нее это была трагедия. Дома остались дети и любимый муж. Некоторые ее рассказы о своем прошлом, а также отдельные мои воспоминания о встречах с ее мужем, художником Мураловым и ее сестрой я записала, имея в виду лишь сохранить для своих и Олиных потомков».
Немало времени потратила я, подбирая по порядку разрозненные записки и заметки княжны Старосельцевой. Затем долгое время они лежали у меня без движения. Но сейчас, когда ни одного из фигурантов текста, равно как и автора этих записок, не осталось в живых, я решилась их опубликовать.
Я обработала записи. Получилось нечто вроде романа. Но это не роман, не выдумка. Это быль, какой она была и как я ее себе и вам представляю.
Надежда Щепкина
Часть 1. ДАРЫ БОГОВ
Глава 1. ДВА ПОРТРЕТА
Сергей Муралов шел по Большой Морской — и непроизвольно улыбался. Губы сами складывались в блаженную улыбку. Казалось бы, обстановка в Петрограде не давала повода для радостных чувств: вести с фронтов были из рук вон плохи, город наводнен ранеными и искалеченными солдатами, госпитали переполнены, обстановка крайне напряжена. Да и погода не способствовала радостному настроению: сыпал мелкий холодный дождь, забираясь за шиворот, в рукава, далеко не новые башмаки давно уже промокли. И все же Сергей знал: есть чему радоваться — ему крупно повезло.
Год назад он блестяще окончил Императорскую академию художеств и, кроме того, Реставрационный лицей по классу живописи. С малых лет Сергей твердо знал, что будет художником. Закрыв глаза в постели перед сном, он мысленно рассматривал лица, фигуры, позы людей, которые так и просились на полотно.
Мальчик любил искать в контурах облаков или в пятнах сырости на стене спальни образы и события своих будущих картин.
Однако его отец, скромный учитель географии Таганрогской гимназии, мечтал об иной карьере для своего единственного сына, — видел его адвокатом или врачом. Узнав, что Сергей собирается поступать в Академию художеств, отец пришел в отчаяние, теряя надежду на безбедное существование семьи в будущем. «Даже великий Рембрандт умер в нищете! — воскликнул он, узнав, что сын хочет стать художником. — А о несчастной судьбе нашего русского гения Саврасова, ты, я думаю, наслышан». Второй его ребенок — дочь Екатерина — милая, добрая девица, получившая хорошее воспитание, не блистала красотой, и поэтому было мало надежд на ее удачное замужество. Но Сергей настоял на своем и уехал в столицу с восемью рублями в кармане.