Российские буддисты во главе с хамбо-ламой Агваном Доржиевым готовятся к торжественной встрече в 1913 г. в Петербурге XIII далай-ламы, главы суверенного теперь государства. Его Святейшество намерен установить дипломатические отношения с Россией и освятить построенный преимущественно на деньги тибетцев и монголов первый в столице европейского государства тибетский буддийский храм. Но в начале февраля 1913 г. министр иностранных дел России Сазонов доводит до сведения английского посла Бьюкенена, что русское правительство придерживается соглашения 1907 г. и… никакого визита, никакого традиционного канонического освящения (даже по сей день!) санкт-петербургского буддийского храма Верховным Иерархом Тибетской Буддийской Церкви.
В двадцатые годы советское правительство делало попытки установления дипломатических отношений с Тибетом, послав туда несколько секретных миссий, но недоверие тибетского правительства, во многом обусловленное ростом воинствующего атеизма в России, с одной стороны, противодействие британских колониальных властей – с другой, и, наконец, с начала 30-х годов – ставка сталинского правительства на Мао Цзэдуна, который считал Тибет неотъемлемой частью Китая, окончательно прекратили эти попытки.
Европейцы продолжали исследования Тибета вплоть до конца 40-х годов (до военной аннексии Китаем этой независимой страны) как научными экспедициями – П. Козлов, Свен Гендин, Н. Рерих, Дж. Туччи и др., -так и отдельными путешествиями одиночек. В числе последних была и А. Давид-Неэль, первая европейка, достигшая Лхасы. Ее самостоятельные исследовательские маршруты, подробно описанные в двадцати пяти книгах, во множестве статей и заметок и доложенные на многочисленных конференциях, показывают глубокое знание изученных ею народностей, их религиозно-философских убеждений и территорий.
Женская атлетическая ассоциация наградила ее в 1927 г. почетной медалью за беспрецедентный поход в Лхасу, хотя физические данные Александры были гораздо скромнее накопленного ею научного потенциала. Она в совершенстве овладела санскритом и тибетским, чем завоевала к себе заслуженное уважение тибетских и индийских ученых. Ее дерзость и, в чем-то, тщеславность с лихвой перекрываются необычным, если не уникальным подходом к изучению всего, что попадало в круг ее интересов, и в первую очередь – тибетского буддизма.
Исследования других первооткрывателей – ученых, географов и журналистов той поры несут на себе отпечаток их времени, их культуры, что можно было бы обобщенно назвать европоцентризмом. Сколь беспристрастны они ни были, им не удавалось переступить рамки своей культурной традиции, ее этической основы и всецело погрузиться в изучаемую культурно-религиозную среду. А. Давид-Неэль удалось в своих трудах, при прочной опоре на европейскую культуру, связать свое знание Востока с ценностями Запада. Ее прямой и широкий подход поначалу не встретил должного признания со стороны французских востоковедов, которые цеплялись за узколобые исторические и филологические методики еще XIX века.
Некоторые из них пытались даже доказать, что А. Давид-Неэль вообще никогда не была в Тибете. Позднее, уже в наши дни, когда сами тибетцы читают ее книги, они узнают в ее описаниях свою страну, ее культуру и народности – свою утраченную землю, которую они знали. Когда современные тибетские ученые знакомятся с ее трудами, их поражает широта ее начитанности в тибетских текстах и вызывает огромный интерес содержание ее переписки с XIII далай-ламой и панчен-ламой. Эти материалы, остающиеся до сих пор неопубликованными и представляющие исключительно научный интерес, хранятся в научно-мемориальном фонде А. Давид-Неэль во французском городе Дине.
"Я научилась бегать раньше, чем ходить".
А. Давид-Неэль
Александра Давид-Неэль родилась близ Парижа в местечке Сан-Монд 24 октября 1868 г. Ее отец, Луи-Давид, был гугенотом, профессором, переквалифицировавшимся в журналиста, социалистом, стоявшим в жесткой оппозиции роялистскому режиму короля Луи-Филиппа. Вместе со своим другом Виктором Гюго он был выслан в Бельгию, где встретил Александрину Боргманс и женился на ней.
Супруги вернулись в Париж в 1859 г. В 1866 г. семья снова переехала в Брюссель. Уже в детстве у Александры проявились твердые черты характера – тяга к независимости и решимость, – сопровождаемые неприязнью к матери, которая, в основном, интересовалась своими финансовыми проблемами. Детская непокорность, бескомпромиссность, возможно, заимствованные у отца, вскоре привели к тому, что мать потеряла всякий интерес к дочери. Тогда и начались выходки Александры, первая из которых – побег пятилетней девочки в близлежащий лес и возвращение домой к полуночи. Эта привычка сохранилась и в юности, побудив ее в пятнадцать лет сбежать в Англию, откуда она вернулась, только когда опустел ее кошелек. В семнадцать лет Александра сбежала в Швейцарию, а оттуда направилась в Италию, одетая как состоятельная леди, с обручальным кольцом на пальце. Когда у нее иссякли деньги, она телеграфировала родителям, чтобы те забрали ее из романтического путешествия. Эти чудачества вскоре полностью погубили ее репутацию в глазах окружающих, пуритан XIX века, и исключили всякую надежду на удачное замужество.
В двадцать лет она уехала в Лондон, где прожила несколько лет в центре "Высший Гнозис". Члены этой ассоциации изучали различные религиозные традиции, преимущественно восточного направления.
Большую часть времени Александра проводила в библиотеке за чтением философских сочинений. Вскоре она обнаружила Теософическое общество и, восхищенная изданными в нем переводами "Упанишад" и "Бхагавадгиты", решила вернуться в Париж для изучения санскрита под руководством двух светил той поры – профессоров Сильвена Леви и Эдуарда Фоко. Там, чередуя посещения Сорбонны с музыкальными штудиями, она изучала санскрит и открыла для себя сокровища музея Гимэ и буддизма.
В 1891 г. Александре удалось сэкономить небольшую сумму денег, позволившую осуществиться ее мечте – путешествию в Азию, которое продлилось полтора года.
В одиночку Александра отплыла на Цейлон. В книге "Индия, где я жила" она высказывает свое отношение к буддизму, называя его "примитивным" и не выказывая никакого почтения к божествам. Ее отталкивают демонстративные жертвенные подношения и ярко раскрашенные желтой краской статуи Будды, которые она встречает в каждом цейлонском храме. Учитывая последующую преданность Александры тибетскому буддизму, это изменение воззрения можно объяснить ее более глубоким проникновением в суть Учения Будды.
После Цейлона Александра направилась в Индию, где посетила Мадурай, затем решила задержаться на некоторое время в Бенаресе. Здесь она познакомилась со многими садху и приступила к изучению философии Веданты. Позднее она вспоминала, что один из садху, Свами Башка-рананда, распознал ее тягу к идеалу саньясина (полного отречения от мирского) и поднес ей в знак этого ритуальный шарф. Но первое путешествие было прервано, когда иссякли деньги.
После возвращения Александры во Францию ее жизнь радикально изменяется. В этот период все ее внимание поглощает изучение музыки и совершенствование вокального мастерства. Санскрит и философские штудии отступают на второй план. Ее родители, обанкротившись, не в состоянии уже содержать дочь, а поскольку о замужестве не может быть и речи, то Александре остается только как-то самостоятельно зарабатывать себе на хлеб.
Она страстно любила музыку, была привлекательна и обладала превосходным сопрано. Музыку она изучала в академиях Брюсселя и Парижа, став профессиональной оперной певицей. Эти подробности ее жизни раскрылись только после ее смерти; при жизни она хранила их в глубочайшей тайне. Поскольку Александра избегала безнравственного образа жизни оперной богемы, то только благодаря своему голосу могла заключать контракты с оперными менеджерами, которые всегда отсылали ее куда-нибудь на провинциальную сцену или за границу. Она провела два года в Ханое (тогда – французской колонии), где стала местной оперной звездой. И все же временами она возвращалась к изучению санскрита.
В 1900 г. Александра переехала в Тунис, где встретила Филиппа Неэля, железнодорожного инженера. Они поженились в 1904 г. Годом раньше Александра окончательно оставила карьеру певицы и посвятила себя журналистике. Спустя пять недель после замужества она поехала в Париж, где хотела всецело предаться своему новому увлечению. Так началась многолетняя переписка между супругами, которая не прерывалась вплоть до смерти Филиппа в 1940 г. и полностью заменила им семейную жизнь. В 1911 г. Александра с благословения Филиппа и при его финансовой поддержке направилась в краткую, "не более чем на полтора года", поездку по Азии. Поездка продлилась четырнадцать лет.