Его плечи обхватывает властная рука, а пухлые губы чувствуют чужое горячее дыхание:
-Я хочу тебя, Чим!
Робкие доводы Чимина про тонкие стены и чуткий слух инструкторов прерываются, когда Шуга кладет теплые пальцы на его дрожащие губы.
-А мы потихоньку! — шепчет он, снимая с Пака майку и заваливая его спиной на подушки. Трусики соскальзывают как будто сами, пока ловкие руки Шуги гладят бедра Чимина. Он извивается под своим хёном. Хорошо, что вокруг темно и не видно наготы Чимина и его пылающих от стыда щёк!
Ему очень хорошо, но стыдно от того, что происходит у них с Юнги по ночам.
Это началось с тренировочного лагеря. В первый же день Чимин споткнулся и полетел прямо в объятия блондинистого парня с сережкой в ухе, ловко подхватившего его. «Осторожно!» — сказал ему прямо в ухо низкий голос. «Спасибо», — смутился Пак, не спеша освобождаться из невольных объятий — так в них оказалось неожиданно тепло и надёжно. Он ещё успел подумать, какие сильные руки у этого парня, хотя он сам худой.
«Мин Юнги», — услышал Пак и поднял голову, чтобы получше его рассмотреть. Высокомерное выражение красивого лица, серьёзные и немного грустные глаза. Пока Чимин смотрел в них, произошло неожиданное: губы Мина дрогнули, и он улыбнулся неожиданно милой и тёплой улыбкой, совершенно преобразившей его. И Чимин пропал! «Хён, хочешь со мной жить в палатке? Меня ещё не распределяли, а тебя?» — «Тоже нет. Давай».
Уже спустя неделю Чимин понял, что за чувство возникло у него к Юнги. Не то чтобы он был сильно искушён в таких отношениях, совсем нет. Просто сила чувства была такая, что с дружбой не спутаешь. Что же до (не)взаимности — он не был уверен ни в одном из вариантов. Иногда Паку казалось, что Юнги — тоже, а иногда — что он просто глуп и всё себе придумал на ровном месте. Наконец мучения Чимина достигли той точки, когда даже самая горькая правда лучше неопределённости! Он решился.
Хён упорно делал вид, что спит, пока пухлые губы Чимина робко касались его лица. Пока мягкие руки Чимина гладили его плечи и грудь. Пока взволнованное дыхание Чимина обжигало его шею. Но, когда губы немного осмелевшего Пака коснулись его губ, Юнги резко и неожиданно отстранился. Не говоря ни слова, он до боли сжал ладошку Чимина. Потом медленно выпустил её и отвернулся. Дрожащее Чиминово «хён» так и осталось без ответа.
Утра Пак ждал, как казни. Ему было очень стыдно и страшно. Юнги держался непроницаемо, но его взгляд жёг Чимина и преследовал его, куда бы тот ни направлялся. Презрительный, сожалеющий? Пак не мог его расшифровать. За целый день они не сказали друг другу и десяти слов, и это угнетало Чимина больше всего.
«Хён, прости!» — решился он ночью. «Больше этого не повторится, обещаю. Давай общаться, как раньше! Мне так плохо, когда ты молчишь!» Но Юнги молчал. Так долго, что Пак устал не дышать и судорожно втянул воздух — громко, всхлипом. Поделом ему! Если бы он молчал о своих чувствах, они с хёном сейчас болтали бы обо всём на свете, лежа в темноте. Идиот, зачем он раскрыл рот!
Но тут Чимин услышал его голос, звучавший немного более хрипло, чем обычно: «Я не хочу общаться с тобой, как раньше». Сердце Чимина больно сжалось. Он приоткрыл рот, чтобы глотнуть воздуха, и вдруг почувствовал губы хёна на своих губах. «Не надо, как раньше, Чиминни! По-новому мне нравится больше!»
…Чимин сходит с ума от удовольствия, которое дарит ему Юнги. Но стонать нельзя, поэтому он сжимает зубы и жарко дышит в шею хёну, который подмял его под себя. Юнги сносит крышу от того, как он послушен, а Чимину нравится быть послушным для него. Он чувствует, что хён смотрит на него, но не может открыть крепко зажмуренных от стыда и наслаждения глаз.
-Чим, можно? — Шуга спрашивает разрешения, хотя вообще не привык это делать.
Чимин не любит проникновение, но ради Юнги он готов терпеть боль. А Юнги любит ощущение горячей тесноты его тела, но готов отказаться от этого, если младший не хочет.
-Да, — тихо выдыхает Чимин, и блондин ласково целует его горящие щеки, губы, шею и грудь.
Соски у Чимина необычайно чувствительные, и этого он тоже стыдится. Есть нормальные парни, а есть он, который получает удовольствие от того, что его берут, как девушку! Впрочем, он сомневается, был ли Шуга хоть с одной из девушек хотя бы вполовину так же нежен. Он ведь вообще-то грубый. Этот вопрос так интригует, что Пак решается его об этом спросить. Шуга отрывается от его шеи и смотрит так, как будто в первый раз прилетел на эту землю и не говорит на местном языке. Потом соображает и тихо смеётся.
-Ты удивишься, Чим, но я ещё не имел возможности быть нежным с девушкой!
-То есть? — решает уточнить рыжик.
-То есть, ты у меня первый, — спокойно говорит Шуга, не прекращая целовать.
Чимин широко распахивает глаза, но тут же снова их зажмуривает от прикосновения к его соску. Как он это делает?! Когда он прикасается, Чимин готов кончить на месте! За этими ощущениями он пропускает момент проникновения и приходит в себя лишь тогда, когда Шуга уже внутри. Он целует младшего, отвлекая от боли, и, кажется, просит прощения. А может, Чимин ослышался. Юнги ведь никогда ни у кого не просит прощения!
Чимин уже достаточно его знает.
Шуга напоминает нож: такой же тонкий, с острыми плечами, коленками и языком-лезвием. Чимин до сих пор боится его острого взгляда и метких наблюдений.