— Поговори с нами! — потребовала сестра Даники.
— Пожалуйста, — взмолилась мать. — Побори свою темную сторону и помоги нам.
— Оставьте его, — сказала им бабушка, гладя его по руке. — Я насмотрелась на демонов в своих кошмарах, и точно знаю, что этот мужчина не демон. Он любит нашу девочку и делает все, что в его силах, чтобы вернуть ее.
Правда? Ему казалось, что он делает не все. Но что нужно сделать, он не ведал.
— Знай я, где она, она была бы уже спасена, — наконец-то ответил он. — Я подвел ее. Вот. От этого вам легче?
Молчание.
— Так верни ее! — выкрикнула Тинка — мать девушки.
— Я не знаю как, — признаваться было больно, ужасно больно, и не в том смысле, который он так любил.
С момента исчезновения Даники минуло уже пять дней.
За эти пять дней Аэрон пришел в сознание, его потребность убивать полностью пропала, словно никогда и не становилась неотъемлемой частью воина. Он принес извинения…
— Прости меня. Пожалуйста, прости меня ты, поскольку сомневаюсь, что я когда-либо прощу себя сам. Я люблю тебя, и никогда умышленно не… Боги, Рейес, мне так жаль.
И Рейес сделал то же самое, молил о прощении.
— Я тоже люблю тебя, друг мой. Мне стоило лучше позаботиться о тебе. Простишь ли ты меня когда-нибудь?
Они обнялись к вящей радости Легиона, которая никогда далеко не отходила от Аэрона. Но чувство утраты не покинуло Рейеса. Он снова и снова призывал богов, вознося мольбы, просьбы, и все безответно.
Он не знал, что еще сделать.
Тинка и Джинджер принялись расхаживать перед ним и бормотать. Не так часто удавалось увидеть телевизор. Ему показалось, что он услышал смех маленькой Даники.
— Кто забрал ее? — спросила одна из женщин.
— Я слышала, как один из монстров — упс, воинов — сказал, что это дело рук богов, — ответила другая. — И все мы слышали, как Даника говорила, что видит себя на небесах.
— Раз Даника видела себя на небесах, то там она и находится, — заявила бабушка. — Поверьте, я знаю, что говорю.
— Хорошо. Предположим, что воин прав и боги забрали ее. Зачем им это?
— Возможно, потому что она — портал, — он отказывался говорить о ней в прошедшем времени. Это будет означать, что Даника… мертва. Окончательно и бесповоротно утрачена для него.
Все трое замерли и уставились на него.
— О чем ты? Какой портал?
Сдерживая слезы, он пояснил. Демон Боли в его голове едва ли не рыдал. На экране же Даника опять смеялась. Чем она там занята? Он наклонился в сторону. Она задувала свечи на праздничном торте. Он вообразил, что ее — их — дитя выглядело бы так же мило, и улыбнулся бы этому образу, если бы не был так несчастен.
— Моя девочка была порталом между…
— Она есть, — в унисон с демоном поправил ее Рейес. — Она — портал. Она все еще жива.
— Это невозможно, — сказала Тинка, а потом воздела руки. — Она жива, я говорила о другом. Я просто… Так сложно поверить, что она была вратами меж небесами и адом.
— Ты видела крылатого мужчину, дочка, — твердо проговорила бабушка. — Поверь и в это.
— Но как я могла не знать? — надломлено прошептала Тинка. — Как такое могло пройти мимо моего внимания?
— Ее сны, — ответил Рейес. — Все это всегда было в ее снах.
— Некогда я была такой же, как она, — Мэллори издала печальный вздох. — Я едва не упала в обморок, впервые увидев одну из ее картин. Признаюсь, я испугалась за нее и не знала, что делать. Если бы я так старательно не сопротивлялась своим видениям, то смогла бы понять, что происходит и помочь ей справиться с ними.
— Вы помогли ей. Ваши истории дали ей силу и смелость смотреть в лицо своим кошмарам, а не бежать от них.
Глаза воина запекло, и он потер их тыльной стороной запястья.
«Моя Даника, моя милая Даника»
Мэллори сжала его руку.
Тинка опять начала ходить. И снова Рейес смог мельком видеть экран. На новой записи Данике было примерно одиннадцать лет, и она рисовала, вся перепачкавшись красками и напоминая живую радугу.
Благодаря этим записям он чувствовал себя ближе к ней. Он ни за что на свете не предаст ее. Он просил Анью о таком чуде, какое она сотворила для Мэддокса и Эшлин. Она пыталась помочь, но ей не удалось. Рейес даже просил друзей отрубить ему голову, чтобы положить конец его мучениям. Те отказались. В конечном итоге, он немного успокоился, зная, что душа его отправится в ад, и так он окажется еще дальше от Даники.
Неким невероятным образом она оказалась на небесах. Живая — он никогда не поверит в иное — но толку-то?
Если он должен придумать способ ее спасения здесь, то так тому и быть. Они вновь будут вместе.
Казалось, Джинджер и Тинка позабыли о его присутствии, продолжая ходить и переговариваться.
— Похоже, что он любит ее.
— Ударение на слове «похоже». Что бы там ни говорила моя мать, я не могу забыть, кто он такой. Кто все они.
— Демоны.
— Да. Те самые демоны, которых рисовала Даника.
«Рисует», — подумалось ему, но он смолчал. К черту их. Он хотел, чтобы они ушли прочь и дали ему возможность полностью видеть экран.
— Но он плакал, когда она исчезла.
— Рыдал, откровенно говоря.
И все еще хотел рыдать. Демон Боли свернулся мячиком в углу его сознания, зализывая свои душевные раны. Тварь влюбилась в Данику, как и Рейес. Чувство утраты так же сильно терзало его демона. Они были половинками одного целого, потому-то Рейес решил, что для них влюбится в одну и ту же женщину вполне логично.
— Если кто-то и может вернуть ее, так это он.
Он слушал невнимательно, по-прежнему упиваясь сменяющимися картинками маленькой Даники. Даже тогда она была ангелом, исполненным света и надежд на будущее.
«Я ничто без нее»
— Ты слушаешь меня? — Джинджер встала перед ним, уперев руки в бока. Она была выше и тоньше Даники. Красива, но она — не его ангел.
— Нет, — ответил он. — Отойди.
Тинка присоединилась к дочери, беря ее под руку.
— Должно быть нечто еще, что можно сделать.
— Верни ее, — сказала Джинджер, — и мы перестанем пытаться убедить ее бросить тебя.
— Не то, чтобы мы преуспели в этом. Она хочет, чтобы ты был в ее… в ее… — Тинка всплакнула. — В ее жизни.
Женщины обнялись. В груди Рейеса шевельнулась боль.
Демон боли не заметил этого.
«Хочу, чтобы мой ангел вернулся»
«И я»
«Она нужна мне»
Джинджер и Тинка отпустили друг друга, и отошли в угол пошептаться. Наконец-то Рейес смог хорошенько рассмотреть экран. Там была Даника, гордо помахивающая рукой над дорисованной картиной.
— Они желают добра, — сказала Мэллори.
— Знаю.
— Может быть, если я достаточно сосредоточусь, то мои видения вернутся. Возможно, я смогу узнать способ, как исправить все это.
Возможно. Но он не позволит себя обнадеживать. Рейес впервые обратил внимание на сюжет картины Даники. Нахмурился, схватил пульт. Камера отъехала от картины, показывая хмурую женщину — молодую бабушку, которая изучала цвета и очертания.
Рейес поставил на перемотку. Когда вновь появилась картина, он нажал паузу. Джинджер подошла и опять встала перед ним с очень решительным видом.
— Отойди, — сказал он ей.
— Ах, извини. Ты…
— Отойди!
Охнув, он отбежала прочь.
— Ладно. И незачем так орать.
Его взгляд опять прильнул к картине. Может ли это быть — было ли…? Так и было. На самом деле. Он вскочил на ноги, предвкушение прогнало оцепенение.
— Мэллори. Посмотрите на картину и скажите, что вы видите.
Она подчинилась, потом глаза женщины широко распахнулись.
— О, Боже мой. Это же… это же…?
— Думаю, да.
Возможно, он только что отыскал способ, как спасти Данику.
Окруженная зимней прохладой, Даника парила во тьме.
Часто она ощущала касание пальцев к лицу или шее, а также знала, что ее тело укрыто тканью, потому что холод шелка неким образом не позволял ей впасть в забытье. А еще она периодически слышала голос в своей голове.
— Скажи, что ты видишь.