- Такова природа людей.
- Это потому, что охоты людей такие не-простые. Я думаю, что охоты людей не-простые, потому что они не едят тех, кого убивают. Они охотятся и убивают по причинам, которых я не понимаю. Я думаю, что вещь, которую люди называют "война", - очень большое зло.
- Мы не хотим рассердить служителя Троллей-Богов, - вмешался Бергстен на безупречном тролличьем. - То, что люди называют "война", - это похоже на то, что случается, когда две стаи троллей охотятся в одном месте.
Блокв задумался над его словами. Наконец он что-то довольно проворчал, и его косматая физиономия понимающе просветлела.
- Теперь мне все ясно, - сказал он. - Вещь, которую люди называют "война", - это как охота на мысли. Поэтому она такая не-простая. Но вы все равно слишком много говорите. - Тролль покосился на Эмбана. - Этот хуже всех, добавил он. - Его желудок-в-голове такой же большой, как его желудок-в-брюхе.
- Что он сказал? - с любопытством спросил Эмбан.
- Это трудно перевести, ваша светлость, - с невинным видом отозвался Улаф.
Патриарх Эмбан посмотрел на него с некоторым по дозрением и принялся в который раз дотошно изла гать их диспозицию, сверяясь с пунктами своего спис ка. Закончив, он огляделся по сторонам:
- Кто может добавить что-нибудь еще?
- Пожалуй я, - сказала Сефрения, слегка хмурясь. - Наши враги знают, что Берит - не Спархок, но они наверняка считают, что Спархоку ничего не остается, как идти по пятам за Беритом. Может быть, нам следует подкрепить это их убеждение. Пожалуй, я знаю способ воспроизвести в точности звук и ощущение Беллиома. Если это удастся, наши враги решат, что Спархок среди рыцарей, которых Вэнион ведет в пустыню. Тогда они не столько будут искать его, сколько следить за нами.
- Ты подвергнешь себя опасности, Сефрения, - возразила Афраэль.
- В этом нет ничего особенно нового, - улыбнулась Сефрения, - а если вспомнить о том, что мы собираемся сделать, вряд ли можно найти в мире безопасное место.
- Теперь все? - спросил Энгесса поднимаясь.
- Пожалуй, все, друг Энгесса, - отвечал Кринг, - если не считать того часа, который мы истратим, уговаривая друг друга быть поосторожнее.
Энгесса расправил плечи, повернулся и прямо взглянул в лицо своей королеве.
- Каков будет твой приказ, Бетуана-королева? - официальным тоном спросил он.
Бетуана царственно выпрямилась.
- Мы повелеваем тебе, Энгесса-атан, вернуться с нами в Сарну. Там ты вновь примешь командование над нашими войсками.
- Все будет, как ты скажешь, Бетуана-королева.
- Сразу после нашего возвращения ты отправишь гонцов к моему супругу, королю. Сообщи ему, что опасность больше не угрожает Тосе. Сияющие справятся с армией Скарпы.
Энгесса коротко кивнул.
- Далее, сообщи ему, что его войско нужно мне в Сарне. Там мы будем готовиться к главному сражению, и туда он должен прибыть, чтобы принять войска под свою руку. - Она помолчала. - Дело не в том, что мы недовольны тем, как командуешь ты, Энгесса-атан, но Андрол - король. Ты хорошо послужил нам. Королевский дом Атана благодарен тебе.
- Это мой долг, Бетуана-королева, - ответил Энгесса, ударяя себя кулаком в прикрытую нагрудником грудь. - Не нужно благодарности.
- Охо-хо, - пробормотала Афраэль.
- В чем дело? - спросила Сефрения.
- Да так, ни в чем.
ГЛАВА 22
- Сарабиан, - говорила Элисун несколько дней спустя, - это определенно Тореллия и Шакола. Главенствует у них Шакола - она и старше, и хитрее. Незнакомцы обычно направляются прямиком к ней. Они беседуют с глазу на глаз, а потом она посылает за Тореллией. Прежде они относились друг к дружке без особенной приязни, но сейчас их водой не разольешь.
- Они, видимо, получают приказы из дома, - задумчиво проговорил Сарабиан. - Джалуах, король Кинезги, - брат Шаколы, а Тореллия - дочь Ракьи Арджунского. Ты сумела разузнать, что именно они замышляют?
Элисун покачала головой:
- Слишком рано.
- Рано?
- Опять-таки, женская политика. Мы куда хитрее мужчин. Шакола хочет расставить все по местам, прежде чем начнет искать новых союзников. Она подчинила себе Тореллию, но еще не готова расширить пределы своей власти.
- Ты уверена, что подчиненная в этой паре - именно Тореллия?
Элисун кивнула.
- Слуги Шаколы помыкают ее слугами. Это первый признак подчинения в Женском дворце. Слуги Серонны неприкосновенны, потому что она - первая жена, и все мы подчинены ей - кроме Лиатрис, разумеется.
- Разумеется, - улыбнулся Сарабиан. - Никто, будучи в здравом уме, не осмелится дерзить Лиатрис. Она кого-нибудь убила в последнее время?
- Нет, с тех пор, как в прошлом году изрубила на куски лакея Серонны.
- Вот что мне пришло в голову - не посвятить ли во все это Лиатрис?
Элисун покачала головой.
- Позже - может быть, но не сейчас. Атана Лиатрис чересчур прямолинейна. Если бы я все ей рассказала, она попросту прикончила бы Шаколу и Тореллию. Подождем, покуда Шакола обратится ко мне, а уж потом посвятим в это дело Лиатрис.
- А ты уверена, что Шакола обратится к тебе?
- Почти наверняка. Мои слуги пользуются большей свободой передвижения, чем ее, - из-за моей оживленной светской жизни.
- Экое деликатное определение!
- Сарабиан, ты знал, что я валезийка, когда брал меня в жены, и тебе известны наши обычаи. Именно поэтому мои слуги могут свободно покидать резиденцию. Это уже стало традицией.
Сарабиан вздохнул.
- Сколько же их сейчас, Элисун?
- По правде говоря, ни одного, - улыбнулась она. - Не понимаешь, да, Сарабиан? Лучшей частью всех этих маленьких приключений всегда была интрига, а этого добра у меня в достатке с тех пор, как я начала играть в политику.
- Ты не чувствуешь себя... обделенной?
- Это терпимо, - пожала она плечами, - и потом, когда станет уж совсем невмоготу, я всегда могу рассчитывать на тебя, не так ли?
И Элисун одарила Сарабиана лукавой улыбкой.
- Стал-быть так, мастер Валаш, - промурлыкал Кааладор, растянувшись в кресле, которое стояло на забитом рухлядью чердаке, - старина Вимер тут калякал, быдто ты выкладываешь звонкую монету за всякие там сведения, ну и ему в башку стукнуло, што ты самолично захочешь послушать насчет того, што я видал в Юго-западном Атане.
- Так вы двое давно знакомы? - спросил Валаш.