Дневное чаепитие только что закончилось, и часть друзей миссис Октагон разъехалась. Мистер и миссис Октагон вышли, но последняя, вскоре после ухода последнего гостя, вернулась с какой-то бумагой в руке. Миссис Октагон, в рубиновом бархате, величественная и самодовольная, в буквальном смысле слова царственно воссела в кресло, а Джульет уселась напротив, перелистывая страницы нового романа, порожденного одним из членов Круга. Он был красиво напечатан и переплетен, красиво написан на «благородном» английском, но чтение не доставляло ей никакого удовольствия. Она отвлекалась и то и дело поглядывала на дверь, словно кого-то ждала. Миссис Октагон не нравились бледность Джульет и ее невнимание к ее собственным пленительным речам, потому, оказавшись с ней наедине, она воспользовалась случаем, чтобы сделать ей выговор.
– Дитя мое, – начала миссис Октагон в своей обычной трагической манере в духе белого стиха, – ты так бледна сегодня.
– Я не спала прошлую ночь, – ответила Джульет, бросая книгу.
– Твои мысли, несомненно, занимал Катберт, душа моя, – ласково сказала ее мать.
– Нет, я о нем не думала. Меня беспокоил… беспокоило… мое новое платье, – закончила она, тщетно пытаясь найти более основательный предлог.
– Дети такие глупые. Ты беспокоилась о платье, когда тебе надо было бы думать о человеке, который тебя любит.
– Катберт любит меня? – вспыхнула Джульет.
– Как Ромео любил твою тезку, дорогое мое дитя. И он к тому же очень хорошая партия, – добавила миссис Октагон, снова опускаясь до прозы. – Он наследник лорда Карэнби и однажды получит титул и состояние. Но я не стану заставлять тебя выходить замуж против твоей воли, дорогая.
– Я люблю Катберта, а Катберт любит меня, – быстро сказала Джульет, – и мы понимаем друг друга с полуслова. Странно, что он не пришел сегодня.
– Ага, – игриво сказала ее мать, – я же видела, что твои мысли где-то витают. Твой взгляд постоянно обращался к двери. Может, он придет попозже. Кстати, где мой дражайший сын?
– Бэзил? Он уехал утром. Мне кажется, он хотел нанести визит тете Селине.
Миссис Октагон несколько утратила изысканность своих манер и стала гораздо больше похожей на смертную.
– Тогда пусть лучше домой не возвращается, – отрезала она. – Селина Лоах моя сестра, но я ее не одобряю.
– Это бедная одинокая милая женщина, мама.
– Ну уж никак не бедная, и я имею все основания считать, что мирскими благами она не обделена. Одинокая – возможно, но по собственной вине. Вела бы себя как должно – носила бы сейчас гордый титул леди Карэнби. Что же до милой, – миссис Октагон пожала точеными плечами, – она не из тех женщин, кто завоевывает или хранит любовь. Ты посмотри, с кем она водит компанию! Мистер Хэйл, ее адвокат, человек неприятный. Я заметила что-то злое в его глазах. Это непонятно что, этот Клэнси – говорят, что он богат. Ну надо же чем-то компенсировать свои грубые манеры? Они постоянно к ней приходят.
– Ты забыла миссис Херн, – сказала Джульет, вставая и начиная расхаживать по комнате, бросая взгляд в окно.
– Я никогда не встречалась с миссис Херн. И, как ты понимаешь, по личным причинам я никогда не посещала Селину в этом ее дурацком доме. Когда ты была там в последний раз, дитя мое?
Девушка вздрогнула и смутилась.
– О, неделю назад, – торопливо сказала она, затем тут же добавила: – Не понимаю, почему Бэзил не возвращается. Его целый день нет.
– А ты не знаешь, почему он поехал к твоей тете, дорогая?
– Нет, – ответила Джульет, чуть замявшись, и снова повернулась к окну. Затем добавила, чтобы избежать дальнейших расспросов: – Я только раз видела миссис Херн, но она показалась мне очень милой и умной пожилой дамой.
– Умной? – подняла брови миссис Октагон, такие же писаные, как у ее сестры. – Нет. Она не из Круга.
– Можно быть умным и без этого, – нетерпеливо сказала Джульет.
– Нет. Все умные люди Лондона ходят сюда, Джульет. Была бы миссис Херн умной, она пришла бы в наше «Святилище».
Джульет пожала плечами и скривила прелестные губки. Она не ценила привилегий своего дома. С ее губ сорвался возглас, явно напоминающий слово «скучно». Однако она продолжила говорить о миссис Херн, словно чтобы не дать матери дальше расспрашивать ее.
– Миссис Херн окружает какая-то тайна, – сказала она, подходя к камину. – Я спросила тетю Селину, кто она такая, и она не смогла мне ничего сказать.
– Очень в духе Селины, – едко заметила миссис Октагон, – принимать человека, о котором ничего не знаешь.