— Крис! Ее здесь нет!
Она выбежала из кухни. Глаза полны страха, губа закушена.
— Но где же?.. — начала она и замолкла.
Потому что мы оба слышали, что Тина плачет и что звук идет из-под кресла-кровати.
Вот только там никого не было.
Однако Рут не могла принять безумную правду. Она рывком открыла стенной шкаф и заглянула внутрь. Посмотрела за телевизором, даже за проигрывателем, где оставалось пространство сантиметров в пять шириной.
— Милый, помоги мне, — взмолилась она, — не будем же мы сидеть сложа руки.
Я не двинулся с места.
— Дорогая, она под креслом.
— Но ее же там нет!
Еще раз, будто в тягостном сне, я опустился на ледяной пол и нырнул под кресло. Я прощупал там каждый сантиметр. Но так и не смог найти ее, хотя и слышал плач прямо у себя над ухом.
Я поднялся на ноги, дрожа от холода и от чего-то еще. Рут стояла посреди гостиной и неотрывно смотрела на меня. Голос ее звучал слабо, едва слышно.
— Крис, — сказала она, — Крис, что это значит?
Я покачал головой.
— Не знаю, детка, понятия не имею, что происходит.
Мак, продолжая царапаться в дверь, начал подвывать. Рут посмотрела в сторону балкона, ее лицо застыло в перекошенной гримасе, тело под шелком ночной рубашки била дрожь. Я стоял рядом, совершенно беспомощный, а в голове мелькали десятки мыслей, ни одна из которых не несла решения, не была даже сколько-нибудь внятной идеей.
— Что же нам теперь делать? — спросила она, с трудом удерживаясь от крика, который — я это знал — вот-вот прозвучит.
— Детка…
Я тут же осекся, и внезапно мы оба шагнули к креслу.
Плач Тины сделался тише.
— О нет. — Теперь заплакала Рут. — Нет, Тина!
— Мамочка, — отозвалась Тина откуда-то издалека.
Меня пробил озноб.
— Тина, вернись! — услышал я собственный крик. Отец, окликающий непослушного ребенка, которого он даже не видит.
— Тина! — закричала Рут.
После чего наступила гробовая тишина, а Рут и я стояли на коленях, таращась в пустоту между креслом и полом. И прислушивались.
К дыханию нашего ребенка, мирно сопящего во сне.
— Билл, можешь приехать к нам прямо сейчас? — Голос мой, должно быть, звучал безумно.
— Что? — сонно отозвался Билл.
— Билл, это Крис. Тина пропала!
Сон у него как рукой сняло.
— Ее похитили?
— Нет. Она здесь, но… ее здесь нет.
В ответ — какой-то невнятный звук. Я глотнул воздуха.
— Билл, ради бога, приезжай к нам!
Пауза.
— Уже еду.
И по тому, как он это сказал, было ясно, что он и сам не знает, зачем едет.
Я положил трубку и подошел к Рут, которая сидела на кресле-кровати и ломала от волнения пальцы.
— Милая, накинь халат. Ты простудишься.
— Крис, я… — Слезы полились у нее по щекам. — Крис, где она?
— Милая.
Это все, что я мог сказать, в голосе безнадежность и бессилие. Я отправился в ванную и принес ей халат. По дороге в комнату я остановился и выкрутил до предела ручку настенного термостата.
— Вот, — сказал я, накидывая ей на плечи халат, — надень.
Она продевала руки в рукава, а взгляд молил меня сделать хоть что-то. Прекрасно понимая, что это невозможно, она умоляла вернуть ей ребенка.
Я снова встал на колени, просто чтобы что-нибудь сделать. Понимая, что это никак не поможет. Я долго стоял так, просто таращась в темноту под креслом. Полностью погруженный в тень.
— Крис, она с-спит на полу, — произнесла Рут, слова с трудом слетели с обескровленных губ. — А вдруг она простудится?
— Я…
Все, что я произнес. А что можно было сказать? «Нет, она не на полу»? «Откуда мне знать?»? Слышно было, как Тина тихонько посапывает на полу, но дотронуться до нее я не мог. Она исчезла, но не исчезла. У меня ум заходил за разум, пока я пытался осмыслить этот факт, как-то примириться с происходящим. Прямая дороге к психиатру.
— Милая, она… она не здесь, — сказал я. — То есть… она не на полу.
— Но…
— Знаю, знаю… — Я поднял руки и пожал плечами, как бы признавая поражение. — Не думаю, что она простудится, милая, — постарался произнести я как можно мягче и убедительнее.
Она начала отвечать что-то, но сразу замолкла. Сказать было нечего. Происходящее невозможно было описать словами.
Мы сидели в тишине комнаты, дожидаясь, когда приедет Билл. Я позвал его, потому что он смыслит в науке, у него за спиной Калифорнийский технологический, самая светлая голова во всей долине. Не знаю, с чего я решил, будто он сможет помочь, но я позвал его. Просто чтобы здесь был еще кто-то. Родители превращаются в совершенно бесполезных существ, когда боятся за своих детей.