— Неплохо придумано, — прохрипела я, закрыв глаза. Зачем он нам все это рассказывает? Почему нельзя пройти в свою комнату, которую нам готовы выделить под проживание? Так хочется лечь.
— Да, мы стараемся заботиться о своих жителях. Мы будем рады, если вы примкнете к нашим рядам спасенных. Ведь важен каждый житель, поверьте мне.
— Посмотрим, надо решать проблемы по мере их поступления, — ответил Алекс. — Хотелось бы узнать, где нам можно расположиться. Тяжелый выдался день.
— Да, конечно, вот ключи от сто сороковой квартиры, она однокомнатная, но думаю, это не проблема. Квартира на восемнадцатом этаже, проходите, если что — вы знаете, где меня найти.
Я была рада покинуть этого крайне положительного фанатика своих суждений, которые, впрочем, тоже имеют право на существование. Перед выходом я обернулась, чтобы что-то спросить у Тайлера, и заметила на его письменном столе записную книжку, на обложке который был нарисован глаз орла в половине солнца.
Вопрос моментально улетучился из моей головы.
— Что-то еще?
— Нет, — пробубнила я, — Спасибо.
Пока мы поднимались на восемнадцатый этаж, я не могла отделаться от мысли, что упускаю из виду что-то очень важное.
Почему меня привлек этот символ?
Где я могла его видеть?
Внезапно я останавливаюсь, как вкопанная. Меня словно молнией поразило и прибило гвоздями к ступеням. Алекс непонимающе остановился рядом.
— Что случилось?
— Алекс, ты заметил символ на его записной книжке?
— Нет.
— Там нарисовал глаз орла в половине солнца.
— И что?
— Я его уже видела! — я схватила Алекса за руки, пытаясь донести всю серьезность ситуации. — Он был нарисован на машине, из которой поливали жителей той деревни, которых сожгли! Помнишь?
Алекс внимательно смотрел на меня стальными глазами, между бровей снова залегла глубокая морщина.
— Давай обсудим это в квартире, лестничный пролет — не лучшее место для подобных разговоров.
Он схватил меня за локоть и потащил наверх с удвоенной силой.
4
— Мы не можем тут оставаться! Алекс, как ты этого не понимаешь?
Я сидела на кровати, заламывая руки от понимая всей сложившейся ситуации. Именно эти ребята, их секта, клан, что угодно, сожгли заживо всю деревню ни в чем неповинных людей. О каком спасении говорил Тайлер? Как можно считать себя избранником Бога и так бесчеловечно вырезать целые деревни?
Алекс вокруг кругами по комнате, сцепив руки на груди.
— Алекс, послушай меня, я нормально себя чувствую, давай просто уйдем.
Внезапно он остановился и полными бешенства глазами посмотрел на меня.
— А что мне делать, если ты умрешь? А без лекарств ты умрешь, Ребекка! Проснись уже, это не мечты, не сказки! Без лечения ты умрешь!
— Хватит это повторять! Мы можем попытаться сами найти лекарства, надо лишь название узнать! До них выживали, и после них сможем!
— А жидкость из собственных легких тоже сама выкачаешь? Дальше на север пути все равно нет, Гретта же сказала. И если выбирать, где ночевать в поисках лекарств — в пустых домах или здесь, где хоть какая-то защита есть, то я выбираю здесь!
Я закрыла глаза, не веря, что Алекс не слышит меня. Как тут можно оставаться? Видя этот знак, я вспоминала лишь один ужас: маленькая девочка с прилипшими черными трусиками и шипящими кудрями, пожилой мужчина со старой тростью, мать, укрывающая собой ребенка. Вот, что я помнила. Вот, что приходит ко мне в кошмарах.
Как он смеет требовать от меня того, чтобы я тут осталась?
— Я не хочу хоронить тебя где-нибудь за заднем дворе разрушенного дома, понимаешь? Не хочу! И даже если нам суждено не так уж и много, то я предпочту пройти эти последние шаги за руку с тобой. А не с воспоминаниями, как ты умирала на руках, а я ничего не мог сделать!
Вот, что он чувствовал, когда нес меня на себе, сраженную воспалением легких. В метель, без права на надежду и спасение. Он просто шел вперед вместе со мной.
В этом вся наша жизнь — бесконечная дорога вперед к возможно светлому будущему.
— Алекс, пожалуйста, без тебя я никто, но я не могу тут находиться, просто не могу, — я сорвалась на истерику, вытирая сопли и слезы. — Я не уйду одна, но умоляю, не заставляй меня тут оставаться! Это выше моих сил! Я до сих пор слышу их крики у себя в голове!
Алекс сел рядом на кровать, осторожно взял ладонями мое лицо и нежно поцеловал в губы. Колени предательски задрожали, а слезы потекли с тройной силой. Я уже забыла, какого это — ощущать вкус поцелуя Алекса. Такой нежный, такой молящий.