– Скажи, с донором языковой памяти тоже всё в порядке и я не остался единственным инженером на «Рыбе»?
– С тётей Флоей всё в порядке. Она с Паком и Еном что-то делает в мастерской, – послушно проговорил ребёнок.
– С тётей? – Почему-то это обращение мне показалось подозрительным… Так, стоп! – Действие «грани» на неё уже закончилось?
Если так, а Егор всё ещё в отрубе, потащу его к врачу.
– Эм… нет. – Вася подняла на меня свои огромные глазищи. – Она… Я не совсем поняла, но тётя Флоя может переключать что-то в голове. Она сейчас как будто очень глубоко спит, но на самом деле вовсе не спит.
– Это как?
– Пап, я в дереше только тренируюсь, а на русском она совсем плохо говорила, как чукча.
– Почти все чукчи идеально говорят по-русски, если хотят, конечно, – автоматом поправил я дочь, думая совсем о другом. – В мастерской, говоришь? Сейчас сам всё выясню.
Напарница-спек действительно находилась на технологической площадке в компании обоих мехнов-помощников. И даже – верх вежливости! – соизволила повернуться ко мне, оторвавшись от сортировки расходников из свежевскрытых упаковок – не иначе как, пока я «гулял», привезли то, чего не нашлось в изъятом на Каллиге. Мы секунд тридцать смотрели друг на друга… и молчали. Выражение лица у девушки было не обычно застывшее, похожее на закрытое изнутри окно, а очень-очень спокойное… Кажется, она просто не знала, что от меня ждать. Ну и ладно. Всё равно взывать к здравому смыслу и размахивать руками уже бессмысленно, процедура переноса памяти закончилась ещё до моего прихода. И если подумать, то рисковали прежде всего не дети, а донор воспоминаний, да и то не так сильно. Если уж в Империи «грань» считается полицейским спецпрепаратом, чем-то вроде сыворотки правды с поправкой на возможности определённой группы населения, наверняка разработчики позаботились об относительной безопасности этого нейротропа. Правда, лучше всё-таки выяснить, как мехне удалось так быстро избавиться от последствий инъекции: как вспомню свои «замечательные» ощущения, так до сих пор плохо становится.
– Флоя, спасибо за помощь с детьми… и за остальное тоже, – немного скомкано озвучил я результат размышлений. – С тобой… эм, всё в порядке?
– Воздействие препарата скомпенсировано внутренними ресурсами, – ответила Флоя непонятно. Полюбовалась на выражение моего лица и с явным сомнением добавила: – Временная потеря активности биологической части нейросети эмулирована через интегрированный кластер.
Мне потребовалось секунд десять, чтобы полностью осознать, что я сейчас услышал. А когда осознал, проникся. Мать, мать, мать… Нет, логично, что интегрированная в головной мозг вычислительная машина, способная принимать мысленный запрос и формировать такой же ответ, по сути является частью мозга. О жителях Коалиции злые языки частично повторяют что-то вроде «мозг вынут, железка вставлена»… Но кто ж знал, что это осуществлено настолько в прямом смысле! Нет, я уверен, что «кому надо», всё знают, но… Чёрт возьми!
Сказать, что новая информация выбила меня из колеи, было бы не совсем корректно, всё-таки я более-менее понимал, насколько неполно представляю на основе чужих воспоминаний человечество во Вселен-ной-1. Но это получается, что Флоя и не человек вовсе? Киборг, причём в древнеголливудовской трактовке, с заменой части мозга на протез… Хотя – стоп. Если сложить только что полученную информацию с тем, что я уже знаю об использовании искинов в дроидах Коалиции (а пообщавшись с Еном, знаю не так уж мало), и с общеизвестными данными об интеграции вычислительного кластера мехнам чуть ли не при рождении… Как интере-есно… Получается, моя коллега с самого рождения такая. Не компьютер, частично управляющий телом человека, а личность, развившаяся с использованием той материальной основы сознания, какая у неё была. А раз так, для неё фокусы с компенсацией части ресурсов одной структуры другой и наоборот должны быть чем-то вроде переключения полушарий у дельфинов[6]. Кстати, довольно логичный ход, наверняка реализованный штатно, – живая плоть в некоторых случаях куда более уязвима, а так можно втянуть «себя» в программные модули и пережить смерть собственного тела? Круто! Хотя не сказал бы, что я тоже так хочу – думаю, для взрослого человека подобный имплант в голове будет сродни заявке на шизофрению… или нет. Но всё равно не хочу. Или хочу?
6
Дельфин запросто может захлебнуться во сне или умереть от удушья. Для этих необычных животных дыхание – осмысленное усилие. Поэтому дельфин, пока жив, никогда не спит. А чтобы ликвидировать усталость нервной системы, большие полушария его головного мозга работают по очереди, сменяясь приблизительно раз в час. Фактически эти китообразные – природные шизофреники с двумя «личностями», насколько у дельфина вообще может быть личность.