Ванда приехала, как обещала, забрала медицинскую документацию, посулила доход от мероприятия в размере двух минимальных зарплат, затем расположилась надолго, выслушала мои жалобы на семейную жизнь и невыносимое ожидание, посоветовала набраться терпения и посулила, что впоследствии я вспомню это время, как совершенно идиллическое.
– Сейчас вы с ним одно целое, – толковала Ванда. – И не надо гадать, чего он хочет, сам подсказывает через твой организм. Хочется ли тебе есть, спать или что… Он участвует. А потом не поймешь, что бессловесной тварюшке надо! Вопит на разные голоса и всё тут! Хоть застрелись – не угадаешь, но дергаться будешь на полную катушку. Вдруг не то делаешь и нанесешь вред младенцу, свихнуться можно запросто.
Ободренная мудрыми рассуждениями опытной мамаши, я перевела беседу на более интересные предметы и сделала запрос о Любе Марцевич, была она у нас в закромах или мне примерещилось?
– Как тебе сказать, – ответила Ванда дипломатично. – И да и нет. Видишь ли, ты у нас бывала редко и наскоками в рыночное время. Как соскочила на платные работы, так и появлялась, как красное солнышко в Исландии…
– Короче, Склифософский, – поторопила я.
Ванда, если не остановить её вовремя, могла бесконечно толковать о том, как в рыночные времена все, кроме неё, предали родные пенаты, то бишь «Факел», разбежались зарабатывать презренные деньги и оставили её расхлебывать историческую кашу. А «Факел», бедный, чадил и угасал у неё на глазах, и все потому… И так далее.
– Короче, в самом начале общего развала и распада, когда мы были чуть лучше остальных, – обстоятельно делилась Ванда. – Из «Горизонта» или из «Радуги», навскидку не помню, нам послали девушку с научными сказками. Ты еще тогда цитировала из классики вроде того, что «наконец что-то пропел одинокий минерал».
– Стоп машина, пожалуйста, – попросила я. – Во-первых, значит, что я там была, это раз. И если поминала «Бесов» Федора Михайловича, то, значит, знакомилась со сказками. Хотя бы фрагментами. Поэтому три-ноль в мою пользу. И третий ноль значит, что я правильно барышню помню. Она была…
– Больно умна, ты, девушка, для твоего интересного положения, – попрекнула Ванда. – Дальше слушать будешь или что?
– Извини, я вся внимание, – повинилась я охотно. – И что дальше?
– А ничего! – Ванда продолжила рассказ. – Снесла она нам научное яичко, принесла сказочку про твой поющий минерал, одну или две из сборника, вроде «Плутонии» или «Земли Санникова». Нет, «Земля Санникова» – это фильм такой был красивый, с песнями и Олегом Далем на мачте, извини. Но «Плутонию» кто-то точно поминал, не Марат ли? Не помню. Это когда позвали девушку, ту самую «Любовь и слезы», это Викеша её так обозвал, значит, и он там был. Занятно, вы зачем тогда собрались, прогульщики хреновы?
– Значит, это было раньше, чем мы стали прогульщиками, – резюмировала я. – У тебя в бумагах не указано, когда девушка Любовь принесла сказки? И вообще, где они?
– Они здесь, если тебе нужно, – вне очередности ответила Ванда, далее невозмутимо продолжила. – Так вот, наверное, Марат сказал, что нынче научные сказки неактуальны, и денег у нас тоже нету.
– Это всё? – спросила я в некотором разочаровании.
– Но пробные флакончики она оставила, – продолжала Ванда, не обращая на меня внимания. – Но без числа и адреса. Просто «Любовь Марцевич», никаких других опознавательных знаков, «Горизонт» с «Радугой» я вспомнила попутно. Девушка была на новеньких, как я полагаю, потому что не спорила, не торговалась, а «пошла, солнцем палимая», рукопись оставила на всякий случай. Кстати, красивая барышня, ухоженная не по-авторски.
– Ты, Вандочка, фея и волшебница, – я отвесила лесть полной мерой. – Давай сюда добычу, и я буду упиваться сказочками в оставшееся до мальчика время. Ему будет любопытно, научно-мистический подход заложится в подкорку.
– Однако, ты довольно безжалостная мамашка, – не одобрила Ванда. – Какую судьбу готовишь бедному мальчишке? Он вырастет и не похвалит. Однако, Бог с тобой. Кстати, крестить будешь?
– Помилуй и избавь! И даже сгинь! – возмутилась я. – За кого ты меня принимаешь? Я вашим божествам не поклонялась, даже когда было нельзя, неужели буду теперь, когда стало можно и желательно? Вы, девушка, меня обижаете или с кем-то перепутали!
– Бог с тобой, золотая рыбка! – примирительно заключила Ванда. – Может быть, со временем дозреешь, а пока тешься научными сказками. Давай лучше чай пить, я торт принесла и в прихожей забыла.