Глава 3
Йен устремил взгляд на Флоренса. Не сказать, что он сильно изменился с их последней встречи. Может, дело в чертах лица, до сих пор казавшихся Йену по-детски нежными, или все из-за того, что душой Флой был всегда юн, ведь не зря говорят о таких людях, что они вечно молоды.
Он больше не был угловатым подростком, как прежде – за эти годы тело омеги преобразилось, однозначно. Красивый разворот плеч, изящные кисти рук, удивительно тонкая талия и приятные округлости в стратегически важном месте. И эти ноги, которые всегда сводили Йена с ума: стройные, длинные. На лоб Флоренса упала челка, и он нервным движением откинул ее назад, сморщив нос. Сейчас он все так же поджимал припухлые губы, хмурил брови, сложив руки на груди – прямо сцена из прошлого, когда Йен где-то провинился и вот-вот получит нагоняй от своего парня.
— Мне не хочется об этом вспоминать, но надо разобраться до конца, — прикрыл глаза Флоренс, кивая на диван. — Присядем?
Йен молча отошел от окна и устроился на предложенном месте. Их с Флоренсом разделяли каких-то полтора метра, и это совсем не нравилось Йену. Раньше он любил сажать Флоя к себе на колени, обязательно лицом к лицу, и разговаривать. Обо всем – о важном, ерундовом, забавном и страшном.
Флоренс сглотнул. Он тоже вспомнил об этой их неизменной привычке, когда Йен нахмурился, глядя на пустой участок дивана между ними, но сейчас у него внутри все дрожало от глубокой обиды, и это перекрывало остальные чувства. Руки не тянулись к любимому из прошлого, не хотелось опустить голову на его грудь. И, наверное, именно это позволило набраться сил и начать.
— Почему ты бросил меня?
Альфа откашлялся.
— Я попробую рассказать все от начала до конца. Ты ведь помнишь моих родителей? Сандра и Джек никогда не питали любви к тебе, да и наши отношения никогда не воспринимали всерьез, — уважать своих родителей и воспринимать их как отца и мать Йен перестал еще очень давно, и тому находились причины.
— Помню.
И даже очень хорошо, признался себе Флоренс. В последние полгода до расставания с Йеном его не раз посещала Сандра со своими телохранителями в попытке договориться с омегой и заставить его бросить их сына. Джек же появлялся лишь единожды с предупреждением на уровне угрозы. Но ни деньги, ни шантаж не возымели эффекта, и в конечном итоге Йен сам разорвал их отношения.
— Они не одобрили твой выбор, я знаю.
— Флой, они угрожали. Я клянусь, они угрожали тебе.
— Они были у меня, — Флоренс решил немного прояснить ситуацию. — Просили расстаться с тобой. Последней каплей стало то, что как-то на подходе к дому меня едва не сбил автомобиль. Тогда я решил рассказать тебе о проделках твоих родителей, потому что это был далеко не первый случай, но ты поставил точку на этом разговоре, даже не дав ему начаться. Это было в тот день, когда ты оставил меня. А потом все покушения на меня прекратились.
Горло сжалось. Внутри все скрутило. Что-то явно не укладывалось в голове Йена. Покушения. Он не ослышался? Детали мозаики в голове собрались воедино, и с губ Йена сорвалось:
— Я… невероятно!
Одним мощным ударом кулака Йен буквально снес стоявший рядом кофейный столик. Тот покосился и, неожиданно потеряв одну ножку, стал заваливаться набок. На ковер полетели журналы, карандаши, горшок с комнатным растением накренился, скатившись по поверхности стола, и мягко приземлился на ворс, разбившись и усыпав пол землей.
В глазах Йена горел огонь ненависти, казалось, он ничего не замечал. Атмосфера в гостиной накалилась.
— Эти суки грозились тем, что сделают нашу жизнь полным дерьмом, но никогда не заикались о том, что уже пытались навредить тебе! Если бы эти твари не были мертвы, клянусь, завтра их бы уже кремировали!
Вдруг Флоя стало немного потряхивать. Заметив это, Йен сорвался с места и сжал хрупкие плечи омеги.
— Прости меня! — почти шептал он почти в ужасе. Проклятая забывчивость! — Только не дрожи и не пугайся, умоляю. Как я мог забыть.
Йен корил себя за минутную слабость. Злость улеглась вмиг, стоило увидеть страх в глазах Флоренса. Роберт уже предупреждал его не повышать голос в присутствии Флоренса, но, черт подери, сдержаться было невозможно!
Через минуту Йен уже протягивал открытую бутылку воды Флоренсу, найденную на кухне, и что-то неразборчиво шептал в попытке успокоить не только своего омегу, но и себя. Казалось, он чудом заставил себя не касаться этой чистой красоты, что сидела перед ним. До звездочек перед глазами хотелось обнять Флоренса и уткнуться в его тонкую шею, наслаждаясь самым лучшим запахом на свете.
— Они обещали не дать нам житья, Флой. Говорили, оставят без всего, и ладно если меня, но грозились-то тобой, мол, сам от тебя сбежит, а мы ему поможем. Только при условии, что мы с тобой разойдемся, они никого трогать не будут.
Флоренс молчал. Он ничего не мог с собой поделать, эта дрожь сама вырывалась из него, он не мог и не умел ее контролировать. Ему было неприятно от того, что Йен уже второй раз видел его слабость.
Прошло несколько долгих минут, прежде чем Йен заметил, что Флоренс взял себя в руки. Он так и не произнес ни слова, но уже явно настроился слушать дальше.
— Однажды Джек сказал то, после чего я перестал принимать его как родителя. Я не смогу передать тебе его слов, но проблема заключалась в том, что это было обещание – уже не угроза. Не знаю, что повлияло на ту резкую смену настроения, но те… ужасные слова подействовали на меня как на спусковой крючок. К вечеру я нашел знакомого и попросил сделать нам новые паспорта и забронировать билеты на самолет буквально через два дня. Утром засобирался к тебе, нужно было объяснить все и помочь тебе собрать вещи, но родители каким-то образом обо всем прознали. Они не выпустили меня из дома, пока я не согласился с их условиями. Ты ходил под прицелом, понимаешь? В прямом, мать его, смысле!
Слов Флоренс не находил. Ему с трудом удавалось ровно дышать и не показывать своего волнения. Об этой стороне проблемы он еще не знал.
— Родители совершили видеозвонок и связались с одним из своих людей. Тем утром ты возвращался с ночной смены, я помню те кадры очень четко. Несколько дежурных фраз между отцом и той тряпкой, что направила на тебя пистолет. В ту секунду я был готов сделать что угодно.