Йен сжал кулаки. Далеко не сразу он понял, что отец не стал бы так рисковать: убить человека на улице ранним утром, когда люди уже начинали собираться на работу. Так или иначе, свидетели бы нашлись. Пусть Джеку и хватило бы денег на то, чтобы договориться с полицией и судом, но самым ужасным для него всегда было попасться с поличным. Даже если бы он не понес наказания, репутация все равно пошла под откос.
— Вечером я пришел к тебе. Моих сил хватило ненадолго – было невыносимо смотреть на то, как ты страдал, пытаясь меня остановить. Когда я ушел, меня еще долго преследовала машина отца: его шестерки следили до последнего. Что я только ни делал той ночью: напился до невменяемого состояния, попытался покончить жизнь самоубийством, ввязался в драку, после чего меня задержали. Джек вытащил на следующий день, словно ничего не случилось. Чтобы замять этой случай с полицией окончательно, он отправил меня ближайшим рейсом в Австралию. Меня перевели в университет без лишних прелюдий, и, согласно контракту, я должен был отучиться там ближайшие семь лет.
Подняв с пола бутылку воды, Йен выпил добрую половину и шумно выдохнул.
— Через полгода после перевода я вырвался сюда, но в твоей квартире оказались другие жильцы, а своими новыми контактами ты не делился ни с кем из наших знакомых. Я только слышал, что ты закрылся в себе, после того как однажды по какой-то причине попал в больницу, съехал и разорвал все связи.
Флоренс незаметно кивнул, и в его глазах отразилась горькая печаль.
— Я сошелся со старыми друзьями, попросил их вычислить твое местонахождение, потому что мне уже пора было возвращаться обратно. Полтора года тебя не могли найти, а затем вообще отказались этим заниматься, и я, как ни старался, был бессилен. После моего категоричного отказа от предложенных родителями омег, которых они пророчили мне в мужья, меня огородили всем, чем было можно, приходилось иногда спать по два часа в сутки, чтобы все успевать. Когда удавалось вырваться сюда, я почти не бывал дома, пытаясь тебя разыскать, но что было удивительно, я не нашел ни единого упоминания о тебе.
Тут Флоренс не выдержал и подскочил, напугав этим Йена.
— Сейчас.
Он распахнул окно настежь, глубоко вдохнул холодный свежий воздух и сразу же отошел. Найдя в ящике у стены мягкий плед, Флоренс вернулся на нагретое место и укутался в теплую ткань.
— Продолжай, — только и сказал он, пристально смотря на Йена. Флоренс всегда чувствовал себя лучше, закутанный в любимый плед прямо по нос.
— Через пять лет я потерял надежду, — отвел взгляд альфа, не выдержав. — Я не нашел тебя. Твое имя не светилось абсолютно нигде, и это пугало. Я боялся, что ты не просто сменил квартиру, но город или даже страну. Все было отвратительно, такая жизнь осточертела, хотя я больше не думал о самоубийстве, понял, каким придурком был в тот единственный раз.
Йен замолчал на секунду, словно задумавшись, и хмыкнул.
— Еще через два года Джек и Сандра погибли. Решили отдохнуть на островах, а получили аварийную посадку посреди океана. С компанией отца меня подстраховал дед, так как я решил доучиться и стать доктором наук, а согласно закону, все имущество умерших переходило в мои владения. Дед просто подменил меня в управлении компанией, а теперь, когда я наконец выбрался с того конца планеты, мне пора приниматься за свои обязанности. Естественно, я все еще думал о твоих поисках, но хотел возобновить их, как улажу проблемы с работой. Но судьба решила по-другому, и я встретил тебя снова.
— Мне понравился твой рассказ, Йен, — спустя какое-то время заговорил Флоренс, теребя уголок пледа. — Но уже ничего не вернешь.
Йен был готов взвыть – это неправда!
— Все уже давно прошло. Я не считаю, что ты виноват в этом в большей степени, чем твои родители, и сейчас понимаю, что нам стоило рассказать обо всем друг другу гораздо раньше, и тогда, возможно, все сложилось бы иначе. Я искренне полагал, что ты использовал меня, а затем бросил, хотя теперь осознаю причину твоих действий и ошибочность моего мнения. Кстати, я бы тоже хотел тебе кое-что рассказать.
Секунды шли, а Флой молчал. Ему не хватало духа выпалить все в одной короткой фразе.
— После нашего расставания я стал очень нервным. Я был подавлен и часто стал раздражаться из-за ерунды. Через месяц узнал, что я беременный, — Йен с нечленораздельным воскликом подскочил и придвинулся ближе, но Флой был не согласен и забился в угол дивана, сильнее закутываясь в плед и словно ограждая себя от всего мира. — Рано радуешься. Из-за пережитого стресса и ложных представлений о тебе, которые меня так изводили, я стал слабым и хилым. Как бы я ни бесился, мне не хватало тебя. И в один такой день я потерял ребенка.
— Нет! Не может быть! — на лице альфы отразилась буря эмоций, боль, неверие, ужас... Этого не могло случиться!!! Не могло же?!
Словно не слыша Йена, Флоренс почти бесстрастно говорил:
— Последствия выкидыша и продолжительное напряжение дали о себе знать: все это плохо сказалось на организме, — никто не мог представить, как сложно было произносить Флоренсу эти слова. — Теперь я вынужден всю жизнь восстанавливаться и сидеть на таблетках. Вероятность беременности в будущем слишком низкая, и даже если я забеременею, то скорее всего не перенесу родов или не доношу малыша – снова случится выкидыш.
Йен резко поднялся, споткнувшись об упавший кофейный столик. Ему нечего было сказать. У него был ребенок, у них с любимым был ребенок, и по самому отвратительному стечению обстоятельств они его потеряли. И в этом Йен в первую очередь винил себя. Если бы он был быстрее, умнее, чем его отец в свое время… Сейчас Йен боялся, что стоит ему остаться одному, он может сделать непоправимое. И будь прокляты предубеждения! Из-за охоты родителей за чистой репутацией Йен потерял двух самых дорогих ему людей.
— Я переехал, потому что на меня давили те стены. Мне хотелось обо всем забыть, хотелось новой жизни. Этот дом был куплен родственниками Мэя, мужа Роберта, поэтому с жильем проблем не возникло, он как раз пустовал. И вроде все самое страшное закончилось, но у меня вдруг начали случаться приступы. Как мне объяснили, на почве такого сильного стресса это было вполне, так сказать, в порядке вещей. Хотя меня отлично спасают таблетки и что-нибудь успокаивающее. Вот Роберт мне постоянно пел колыбельные первые месяцы.