— Будешь отвечать на мои вопросы. — Произнесла я, глядя на опытную, та испугано кивнула.
— Кому вы должны были передать флерса?
— Вампу Грэгори.
— Сколько лет? Где живет?
— Лет? За сотню. Живет в Куинсе, Бар «Басгитарист».
— Куда должны были отвезти флерса?
— Туда же.
Треннь! Мерзкий звук, ненавижу.
— Не ври мне!
Сука съежилась, закрыв лицо руками.
— Ночной клуб «Бэггер».
Я из названия заподозрила неладное.
— Это, часом, не пидорский бардак?
Опытная закивала.
— Как вамп Грэгори связан с «Бэггер»?
— Он его владелец, «Басгитарист» для отвода глаз, он там даже не каждый день отлеживается.
— Кто еще из вампов в этом всем крутится?
— Двоих знаю, шушера, молодняк, Инферно — девка совсем зеленая, и Луис — оба латиносы.
— И последнее, — мой голос обрел многозначительную ласковость, — вы действовали от себя или от стаи?
Опытная в панике забегала глазами, но врать не стала.
— От себя. Мы и раньше… по мелочи… для Грэгори… Но такое вот первый раз. Нам ведь тоже деньги нужны…
— Кто в стае знает о приработках?
— Свои только. Старшие не знают.
— Забирай эту дурную суку и вали.
Опытная не заставила себя упрашивать, когда она взвалила обморочную товарку себе на плечи, я вспомнила…
— Имя! Твое и ее!
— Верити Райс и Тринкси, фамилии не знаю, кличка «Рвач».
— Иди.
Свалила. Я еще не успела собраться с мыслями, когда в дверь постучали — Родж.
— Да! — недружелюбно гаркнула я.
Родж показался в приоткрытой двери.
— Мэм?
— Все в порядке, скажешь уборщице, чтоб почистила ковер.
Эта сука успела залить кровью мой бежевый ворсистый ковер, тварь.
— Да, мэм.
Дверь закрылась, хорошо иметь дело с дисциплинированным персоналом. Я в легкой прострации отправилась в уборную промыть кнут, мысли разбежались, сердце колотилось, норовя выпрыгнуть из груди. Люди зовут это стрессом, но я не человек, я — «filius numinis» и просто нахлебалась от волчиц чуждой силы, вот мое тело ее сейчас усиленно и переваривает. Кнут окрасил воду в розовое, я спустила ее и опять набрала раковину. Мое оружие, мое любимое и выстраданное оружие. Почему выстраданное? Да потому что у меня не хватило ума добавить металлические вставки после того как научусь с ним обращаться, ладно бы только серебро, оно нам не опасно, но любые повреждения от железа плохо заживают и оставляют уродливые шрамы. Но нет тени без света — во-первых, теперь я точно знаю, как именно реагирую на ранения железом, во-вторых, я обзавелась золотым скальпелем для избавления от шрамов, в-третьих, пытаясь заглушить боль случайно сгенерировала вход в боевой транс, что мне кстати сегодня отчасти пригодилось. А любимое — потому что железками махать мне не с руки, а пистолет применять, так хлопот с людьми и их полицией не оберешься, хотя он лежит у меня в столе, рядышком с кнутом. Высушив кнут полотенцем, я пока оставила его в уборной на досушку.
Флерс так и стоял в углу, ему было совсем худо, он жутко испугался, а страх для них все равно что кровопотеря для человека.
— Лилия, — мягко позвала я, он вздрогнул. Свет и Тень дайте мне терпения.
— Лилия, я не обижаю слабых и не опасных. Ты понял? — он кивнул.
— Сними эту тряпку и подойди, — молча выполнил, не поднимая глаз.
Тааак. А вот это мне уже совсем не нравится. Грязно белые крылья флерса были изорваны в клочья — это еще пол беды, но на левом была повреждена главная vis-вена. И именно эта рана привела его в столь ужасное состояние, ведь крылья флерсов их главная энергосистема, сравнимая с легкими человека. Бесполезно вливать в него силу — пока не закрыта вена, он не сможет ею воспользоваться. А вот чтоб вылечить такую рану нужно иметь запас силы и навыки филигранной работы с ней.
— Простите, госпожа, — прошептал Лилия.
— За что ты извиняешься? — ледяным тоном поинтересовалась я.
— За то, что не сообщил о ране до того, как вы меня взяли, — еле слышно прошептал он.
— Ладно, первый и последний раз прощаю за утайку важной информации, — ну не наказывать же его, полудохлого, за эту подставу, хотя и очень хочется.
Что можно сделать с этой веной? Я опять скользнула в отрешенное состояние и усилила vis-зрение. Да, дела совсем плохи, не просто разрыв, а выдран кусок. Может попытаться опять пойти по человеческому пути?
Я вспомнила о летнем дне, о запахе луговых трав, о том, как хорошо лежать на душистой траве и смотреть на белые пушистые облачка… и выпустила тонкую нить светло-зеленого цвета. Намотала пару колечек на торчащий кончик вены, подождала, когда колечки соединятся в одно широкое и добавила третье уже на весу, оно присоединилось к первым двум, пошло четвертое… Самым сложным было не забывать о луге, травах, облаках, быть в приятной расслабленности и при этом точно накладывать одно крошечное колечко за другим. Времени не существовало, тонкая нить моей силы сплеталась в колечки, а те соединялись в подобие трубки. И вот последнее кольцо легло на артерию уже с другого конца разрыва и слилось с остальными, на месте раны появилась трубочка из чистой силы, теперь самый ответственный момент — преобразование энергии в материю. Всмотревшись в неповрежденную правую вену, я совершенно четко представила левую такой же.
С некоторым опасением всмотрелась в результат своих трудов, смотрелось как-то хлипко, но вроде бы получилось.
Я осторожно влила во флерса светло-зеленую порцию, она растворилась в опустошенных центрах, не дойдя до крыльев, влила следующую, отбрасывая мысль, что зеленой энергии может не хватить. Моими основными силами были белая, то есть созидание и жизнь, и красная — человеческие эмоции, страсти. Зеленая же — сила природы и изменения живой материи, в Нью-Йорке вообще дефицит, а черная — антагонист белой, нельзя накапливать и ту и другую, правда, из любого правила есть исключения, но я, увы, в их число не вхожу. Я скармливала флерсу свои запасы и где-то после четвертой порции энергия дошла до крыльев, они враз побелели, добавила еще чуть силы и они запульсировали. Попробуем изменить состав кормежки — дать белую… Крылья вздрогнули и в тело флерса полилась светло-зеленая сила. Я в опасении присмотрелась к шине, нет, не течет. Рискнула и щедро отвесила белой силы — висевшие крылья раскрылись, восстанавливаясь на глазах, походили туда-сюда, как у бабочки, и принялись мерно перерабатывать полученное. Я, обессиленная, но очень довольная собой, любовалась этим зрелищем, в крылья вливались белые струйки, растекаясь брызгами, те чуть гасли и вспыхивали уже светло-зелеными, собираясь опять в ручейки. У меня начали слипаться глаза, уж слишком много я отдала, брызги завораживали и манили в сон…
— Госпожа, — в руку влилось бело-зеленое тепло. Как хорошо…, хочу еще… Мое желание исполнилось.
— Госпожа, — мягкий упрашивающий голос и еще порция бело-зеленого, я посреди утреннего луга, стало легко и бодро, я открыла глаза.
Ой! Два огромных сверкающих брильянта на белом фарфоре, а в средине них горит мягкий и ровный свет — это глаза Лилии, они никогда не сверкали так раньше. Белоснежные волосы слегка вьются, а за спиной мерцающие белые с нежным оттенком салатового по краям, крылья, сам чистенький и благоухающий утренней свежестью. Сколько же я в него вбухала!? Хотя результат того стоил. Меня переполняла радость и гордость за себя, я росту, я уже многое могу, я молодец. Лилия опять влил в меня силу и чуть потускнел, я вернула ее обратно.