Тобиас не хотел оставлять свою жену, когда она была больна и беременна, но он все равно уехал, поступив так, как ему говорили. В чаще лесов Баварии он встретился с колдуном, который знал чего он боится больше всего на свете и использовал это против него. Он нашел щель в броне Тобиаса, проник в его разум и убедил, что его жена в смертельной опасности.
Он показал ему Еву, умирающую и истекающую кровью, кричащую, чтобы Тобиас спас ее. Тобиас был под действием чар и он был поражен, а колдун показывал ему видение за видением настолько ужасные, что Тобиас не мог этого выдержать. Да, Тобиас убежал. Он выжил из ума. Бросил своих братьев по оружию и бежал в лес мучимый и ослепленный кошмарами наяву. Как у всех Эрондейлов, его способность любить безмерно, бесконечно, была для него и даром и проклятьем. Когда он думал, что Ева умерла, он был разбит. И я знаю, кого винить в уничтожении Тобиаса Эрондейла.
- Они не могли знать, что он сошел с ума! Запротестовал Саймон. - Никто не мог наказывать его за это!
- Они знали, сказала Катарина
- Это не имело значения. Значила только его измена долгу. Ева никогда не подвергалась опасности, конечно, по крайней мере до тех пор, пока Тобиас не покинул свой пост. Это была последняя жестокость иронии его жизни: он обрек на смерть ту, за которую отдал бы свою жизнь. Колдун показал ему небольшой отрывок из будущего, того будущего, которого могло не быть, если бы Тобиас мог противостоять ему. Но он не мог. Его так и не нашли. А Конклав пришел за Евой.
- Вы были там, догадался Саймон.
- Да, была, согласилась она.
- И вы не пытались остановить их?
- Я не тратила время на это, нет. Нефилимы не обратили бы внимания на вмешательство Нежити. Только глупец мог встать между Сумеречными охотниками и их Законом.
Было что-то в том, как она произнесла это, с гримасой и печалью, что заставила Саймона спросить: - Вы были тем глупцом, не так ли?
Она улыбнулась. - Опасно так называть колдунью, Саймон. Но ... да. Я пыталась. Я искала Тобиаса Эрондейла всеми способами, которые Нефилимы не могут себе позволить и нашла его сумасшедшего и блуждающего в лесу, он даже не помнил своего имени. Она опустила голову. - Я не могла спасти его или Еву. Но я пасла ребенка. Это мне удалось.
- Но как? Где ...?
- Я использовала определенное количество магии и хитрости, чтобы пробраться в тюрьму Сумеречных охотников, в которой ты уже побывал однажды, сказала Катарина, кивая ему. - Я сделала так, что малыш родился раньше срока, и наложила заклятье, чтобы всем казалось, что Ева еще беременна. Той ночью она была стойкой, нерушимой и яркой против темноты, что обрушилась на нее. Она не колеблясь, не дрогнув и достойно встретила смерть.
Она хранила наш секрет до конца своей жизни и Сумеречные охотники, которые убили ее, ничего не подозревали. А после, это было почти легко. Нефилимы редко интересовались делами Нежити, что было очень удобно, для последних. Они не заметили как я отправилась в Новый мир с ребенком. Я 20 лет провела там, прежде чем вернуться к своему народу и работе, и я вырастила этого ребенка, пока он не стал взрослым.
Прошло уже много лет с тех пор, но и сейчас, закрыв глаза, я помню его лицо, когда он был молод, как и ты сейчас. Ребенок Тобиаса и Евы. Он был прекрасным мальчиком, таким же добрым как отец и сильным как мать. Нефилимы верят в жизнь с такими суровыми законами и платят слишком высокую цену, но такое высокомерие означает только то, что они не до конца осознают того чего им это стоит в итоге. Мир бы многое потерял, не будь в нем этого мальчишки. У него самая примитивная любовь и наполненная всеми благами жизнь, все это мало ценится Сумеречными Охотниками. Они его не достойны. Я оставила его, как дар миру примитивных.
- Так значит, если верить тебе, где-то есть еще один Эрондейл? Возможно даже целые поколения Эрондейлов о которых никто ничего не знает? Есть одно выражение в Талмуде, которое отец Саймона любил цитировать: "Кто спасает одну жизнь, спасает весь мир."
- Все возможно. -сказала Катарина. - Я позаботилась о том чтобы мальчик никогда не узнал о том, кто он есть на самом деле, так безопаснее. Даже если род продлился, его потомки все равно будут примитивными. Только сейчас, когда ряды Сумеречных Охотников так поредели, Конклав обязан радушно принимать всех своих потерянных сыновей и дочерей. И, пожалуй, среди нас есть те, кто поспособствует этому. Когда придет время.
- Почему вы рассказываете мне это, Мисс. Лосс? Почему сейчас? И вообще ЗАЧЕМ?
Она перестала ходить и повернулась к нему, серебристо-белые волосы колыхались на ветру.
- Я совершила наивысшее преступление, когда спасла жизнь этому ребенку. Согласно Закону Сумеречных Охотников, конечно. Если кто-нибудь узнает, даже после стольких лет... Она потрясла головой. - Но это одновременно и самый смелый поступок в моей жизни. Моя гордость. Я связана Соглашением, как и все, Саймон. Я все делала для того чтобы жить согласно Закону. Но принимала свои собственные решения. Они всегда были выше закона.
-Тебе легко говорить, но как это сделать? - сказал Саймон. - Как понять что ты прав, быть уверенным в этом, не зависимо от того что говорит Закон?
-Это не легко. - поправила его Катарина. - Но только так ты будешь чувствовать себя живым.
Помни о том, что я сказала, Саймон. Каждое принятое тобой решение, делает тебя таким, какой ты есть. Никогда не позволяй другим людям выбирать за тебя, кем тебе следует быть.
***
Когда он вернулся к своей комнате, его голова шла кругом. Джордж сидел на полу перед комнатой изучая Кодекс.
- Эм, Джордж? Саймон уставился на своего соседа. - Не было бы проще делать это в комнате? При свете? Без отвратительной слизи на полу?
- Чтож ..., вздохнул он. - по крайней мере здесь ее меньше.
- Она сказала, чтобы я подождал здесь, сказал Джордж. - Что вам двоим нужно поговорить наедине.
- Кто сказал? Но вопрос был излишним, так как кто еще это мог быть? Прежде, чем Джордж смог ответить, он уже открыл дверь и зашел внутрь.
- Изабель, ты не можешь вот так выставлять вон моего соседа ... . Он внезапно остановился и чуть не запутался в своих ногах.
- Это не Изабель, сказала девушка расположившаяся на его кровати. Ее огненно-рыжие волосы были убраны в пучок, и она сидела, подобрав ноги под себя. Она выглядела будто у себя дома, как если бы провела пол жизни в его кровати. Что, по ее словам, так и было.
- Что ты здесь делаешь, Клери.
- Я открыла портал, сказала она.
Он кивнул, ожидая. Он был рад видеть ее, но также это причиняло боль. Как всегда. Он не знал, уйдет ли боль и будет ли он способен наслаждаться дружбой, которая все еще была у них, как растение под мерзлой землей, которое ждет, чтобы расцвести снова.
- Я слышала о том, что случилось сегодня. С вампиром. И Изабель.
Саймон сел на кровать Джорджа напротив нее.
- Я в порядке, ладно? Никаких следов укуса или чего-то подобного. Это мило с вашей стороны беспокоиться обо мне, но ты не можешь вот так открывать портал и ...
Клери фыркнула.
- Я вижу, что твое самолюбие не пострадало. Я здесь, не потому, что переживаю о тебе, Саймон.
- Оу, тогда ...?
- Я беспокоюсь об Изабель.
- Я уверен, что Изабель может позаботиться о себе.
- Ты не знаешь ее, Саймон. Не сейчас. И если бы она знала, что я здесь, она бы убила меня, но ... ты мог бы постараться быть помягче с ней? Пожалуйста.
Саймон был потрясен. Он знал, что разочаровал Избель, что само его существование было постоянным разочарованием для нее, что она хотела, чтобы он был кем-то другим. Но он бы никогда не подумал, что он, не вампирская, не героическая и не сексуальная версия Саймона Льюиса могла обладать силой причинить ей боль.