Один из двойняшек прижал второму руки коленями и яростно колотил по лицу. У того был расквашен нос – вот откуда кровь брызгала на корни и на пол.
Я сгреб нападающего близнеца – теперь я определил, что это Кивок, по желтым кошачьим ушам – за шкирку кожаного жилета и стащил с Тумана. Туман моментально вскочил на ноги, пригнул голову, словно козел, и бросился на брата, ударив головой в живот.
Кивок висел у меня в руке, едва касаясь мысками пола – и когда Туман попал головой ему прямо под ребра, он шумно выдохнул.
– Прекратите! – приказал я, отшвыривая Кивка в сторону, чтобы поймать за плечи Тумана, снова бросившегося на брата.
– Он взял мой лучший нож! – крикнул Туман, крутя руками, словно мельница крыльями.
Одна его рука попала мне по подбородку, вскользь. Это было не больно, ни капельки, но я взорвался: я и так был в гадком настроении из-за Питера и проклятущего налета.
– Ну, хватит! – рявкнул я и хорошенько заехал Туману прямо по губам.
Мальчишка шлепнулся на задницу, стирая кровь с губы.
Кивок заржал над наказанным братцем, плюхнувшимся в грязь. Я повернулся ко второму мальчишке, сгреб с клубка корней, на которые его отшвырнул, и обработал точно так же, как и его двойняшку.
Они вдвоем сидели на полу – и одинаковые бледно-голубые глаза взирали на меня с заляпанных кровью и грязью лиц.
Я глубоко вздохнул, продолжая сжимать кулаки.
– Прости, Джейми, – хором сказали двойняшки.
Я ткнул пальцем в Кивка:
– Отдай ему нож. Он на этот клинок много дней потратил.
– Но… – начал было Кивок, но при виде моего лица замолк.
Кивок и Туман прекрасно знали, что злить меня не стоит.
Кивок вытащил из-под жилетки каменный нож и протянул Туману, а тот бережно убрал его в кожаные ножны на поясе.
Я кивнул в сторону дыры:
– Идите поешьте.
Они вскочили на ноги – как будто ничего не случилось. К тому моменту, когда они добрались до выхода, ссора уже была забыта – Кивок шутливо ткнул Тумана в плечо.
Питер тихо хохотнул:
– Вот почему они не выходят против тебя в Битве.
Я еще раз глубоко вздохнул, дожидаясь, пока не спадет алая пелена гнева – чтобы мне не наброситься на Питера.
На секунду мне захотелось вытащить мой собственный нож – металлический, украденный у пиратов. Тогда я завалил бы Питера на землю, схватил его за челюсть и сжимал бы до тех пор, пока у него не вывалился бы язык – который я отсек бы так ровно, как край пиратского паруса.
А потом пелена чуть рассеялась, безумный огонь в крови остыл… а Питер так и стоял с широкой ухмылкой, невредимый, не подозревающий, что за мысль у меня промелькнула.
Это поразило меня, и еще как: я ведь любил Питера… по крайней мере, большую часть времени… и немалую часть жизни потратил на то, чтобы добиваться от него таких улыбок, какой он улыбнулся мне при первой встрече.
– Иногда они меня доводят, – сказал я после недолгой паузы.
Я снова стал собой – тем Джейми, к которому привык.
Питер закинул руку мне на плечи:
– Ты доведешь новеньких до нужной формы. И у нас будет великолепный налет.
– Этого налета вообще не должно быть, – возразил я, делая еще одну попытку, хоть и знал, что ничего не получится.
– Будет весело, – откликнулся Питер и подтолкнул меня к выходу из дупла.
Наружи несколько мальчишек носились вокруг нашего дерева, догоняя и саля друг друга. Некоторые уже успели сорвать с деревьев плоды и сложить их в кучу. Дел показывал новеньким, как счищать кожуру с оранжево-желтых плодов, чтобы их можно было съесть.
– То, что снаружи – если съедите, будет тошнить. А вот внутри хорошо и сладко, – сказал Дел, поднося плод ко рту и вгрызаясь в него. По подбородку потек сок. Липкая желтая жижа выделялась на его коже, словно предупреждающий знак.
– Дел долго не протянет, – сказал я. – Налета он не выдержит, определенно.
Питер пожал плечами:
– Если он болен, может остаться. Лучше пусть выкашливает эту дрянь, пока меня рядом нет. Не хочу это слышать.
Я примерно этого и ожидал, но ощутил прилив того же странного гнева, какой испытал только что. Это заставило меня заговорить тогда, когда мне следовало бы придержать язык.
– А если бы это я выташнивал свои легкие? – спросил я. Я чувствовал, что моя злость опасно близка к поверхности, затаилась прямо под кожей, жаркая и буйная. – Ты меня тоже оставил бы?
Питер посмотрел на меня с легким недоумением.
– Ты никогда не болеешь, Джейми. За все время, что ты здесь провел, ты даже ни разу носом не шмыгал.